Я воображал: наступит время, и для меня не будет ни преград, ни законов, ни проблем — ведь я стану поистине всемогущим. Как Бог. Заветное Слово сделает меня знаменитым, богатым и счастливым.
Нет-нет, я никогда не причиню людям зла, наивно думал я бессонными ночами. Свою способность я буду применять во благо не только себе (о себе я все-таки не забывал), но и другим людям. Всему человечеству — как Бэтман и прочие киношные супермены!.. Я сделаю так, что на свете не будет несчастных и бедных, больных и обиженных! Я отниму у зажравшихся толстосумов богатства и раздам их нищим и голодным! Я заставлю сильных не обижать слабых! Я не допущу войн и покончу с преступностью!..
Однако вскоре возникла одна небольшая проблема.
На уровне целеполагания всё было прекрасно и замечательно. Но стоило Унгусу (и всем прочим теоретикам нейролингвопрограммирования, книги которых я проглатывал в последующие годы) перейти к методике подчинения окружающих, как текст становился туманным и невнятным, словно бормотание дебила. Вместо четких, конкретных рекомендаций целыми километрами излагалась примитивная белиберда. Что-то вроде советов психотерапевтов, как бросить курить.
Наконец, я с горечью понял: все отцы-основатели НЛП несут околесицу. Разница между ними заключалась лишь в степени наукообразия и в умении пудрить мозги читателю.
НЛП стала превращаться в моих глазах в пустышку. В лже-науку, подобную астрологии, гаданию на картах и черно-белой магии.
Я разочаровался в Унгусе и его последователях.
Тем не менее, детские мечты продолжали морочить мою упрямую башку вплоть до окончания школы. Иначе как объяснить тот факт, что я поступил на психологический факультет? Кроме того, стало ясно: если словесное программирование возможно, то, чтобы овладеть им, чтения сомнительных книжонок недостаточно.
Для начала следовало изучить всё, что было открыто в этой области человечеством до меня.
И я с головой окунулся в штудирование великих и гениальных. Фрейд, Павлов, Выготский и прочие классики психологии делились со мной своими теориями и гипотезами относительно устройства психики человека.
Не пренебрегал я и «практическими занятиями». Регулярно посещал шоу различных «публичных психотерапевтов». Прикидывался смертельно больным, чтобы получить консультацию «магов» и «целителей».
Но секрет Слова по-прежнему был скрыт от меня за семью замками.
Самое удивительное — за все это время я никому не проговорился о своих тайных изысканиях. Во-первых, я с детства был замкнутым, и мне удалось не завести друзей, которым следует доверять все свои тайны.
