– Король помиловал тебя.
– Я слышала.
Ответила глухо, но ко мне не идет. Стоит там у стены такая же гордая, неприступная, чужая. Как же низко я пал, если пришел сюда… Зачем? Не знаю. Наверное, просто увидеть ее, убедиться, что живая, что не сгорела.
– Зря! – прохрипела она. – Надо было сжечь!
Щелкнул замком, открывая клетку, и шагнул к ней, хватая за руки и сдавливая ледяные запястья горячими ладонями. Вблизи ее глаза такие огромные, кристально-чистые светло-зеленые, как весенняя листва на рассвете. Не зря! Вытащу ее отсюда, спрячу подальше от глаз людских. Не отдам никому. Моя она. Мне обещана и моей ей быть до самой смерти. Возможно, моей. Ведь ее убить я не смог и вряд ли смогу.
– А как же твой Миша? Если сдохнешь, то не увидишь его!
И каждое собственное слово полосует по сердцу, будоражит, сводит с ума.
– Кто знает… может, именно смерть обручит меня с ним.
Сказала так обреченно и печально, что я задохнулся. Впечатал ее в стену изо всех сил, сдавливая хрупкие плечи, схватил за горло пятерней.
– Значит, ты не сдохнешь никогда! Замурую! Закую в цепи! В клетку посажу! Но ты будешь жить! Потому что мне принадлежишь!
– Принадлежу… тебе, – согласно ответила, и на глаза слезы навернулись, разозлив меня еще больше, как будто сожалеет о том, что принадлежит, как будто вся ее ненависть стала адской грустью, выматывающей мне нервы.
Не удержался, впился в ее мокрый рот губами. Изголодавшийся, растерзанный казнью этой, ревностью к неизвестному любовнику. Выдыхая ей в горло судорожно, сдавливая ей шею.
– Я сам… убью тебя сам… потом, – кусая нижнюю губу, затем верхнюю, – кожу сниму лоскутками, чтоб мучилась дольше. Изуродую тебя… превращу в чудовище… ты даже не представляешь, какие муки ада я для тебя придумаю… Элизабеееет.
Вдавил ее в стену, распластал собой по холодному камню, причиняя боль и согревая своим жаром. У меня как будто лихорадка и в голове мутно. Я слишком испугался, что она сгорит, и сейчас мне нужна была ее плоть, убедиться в том, что живая, наказать за мой страх и мою ревность. Попыталась вырваться, но я развернул ее спиной к себе и впечатал обратно в камень. Злой, растерянный, опустошенный пониманием, что творю из-за нее. В каком-то диком припадке нестерпимой жажды.
Задрал мокрое платье вверх, на талию, приподнимая ее ногу, пристраиваясь сзади, одной рукой сдавливая грудь, а другой доставая вздыбленный член, направляя в нее, чтобы одним толчком войти в ее тело. Застонала, закрывая глаза. Не сопротивляется, но и не отвечает. Ну и пусть. Плевать. Меня это не волнует. За жизнь надо платить… пусть платит мне своим телом. К черту ее душу. Пусть дарит ее своему проклятому Мише, который все равно ее не получит.
