Но Федя, к счастью, даже не заметил его масленый взгляд, и у меня отлегло от сердца. Я предполагала, что Федя не будет хранить верность только мне, но надеялась, что он не из «этих». Мне стало легче на душе, когда я увидела, что это действительно так. Джон, поняв, что его призыв не нашел отклика, чуть посмурнел и спросил у меня:
– Господа, прежде чем принять положительное решение о вашей отправке в Англию, мой начальник захотел встретиться с вами лично. Он находится на загородной даче, куда мы сейчас с вами и поедем.
– А когда мы вернемся обратно? А то мы приглашены еще и на помолвку.
– Думаю, час туда, часа два в гостях, час обратно. Потом мы вас доставим туда, куда вам нужно.
«Да, – подумала я мстительно, – ну, заяц, погоди. Точнее, не заяц, а пиндос и баба евонная. Я вам такое устрою на вашей помолвке, что закачаетесь. И если мы немного опоздаем, то не все ли равно?»
А Джон продолжал:
– Ну, если все в порядке, тогда давайте в карету. Мне придется сесть рядом с кучером, чтобы показать ему, куда ехать. А вам составят компанию пан Шендзеляж и пан Ковальский.
Шендзеляж с извинениями задернул окна шторками – мол, «простите, мадемуазель, и вы, мсье, но местонахождение дома, куда мы едем, тайна даже для меня», – и мы поехали. Сначала я пыталась следить за тем, куда именно мы направлялись, но карета сделала столько поворотов, что я бросила это бесполезное занятие. Тем более что Шендзеляж развлекал нас, как мог – он рассказывал нам одну историю за другой, и мы делали вид, что нам смешно, хотя на самом деле ничего интересного в его историях не было. Я увидела, как Федя начал клевать носом, да и мне отчаянно зевалось и хотелось спать.
Вдруг, в середине рассказа о том, как сослуживец Шендзеляжа по фамилии Дуда выпил аж пятнадцать кружек пива в сельском трактире, оба поляка синхронно выхватили из карманов какие-то тряпки и резко наклонились к нам. Сильно запахло эфиром. Прежде неизвестный мне спутник Жендзеляжа, пан Ковальский, прижал тряпку к моему рту и носу, одновременно придавив меня другой рукой к спинке сиденья. Я вдыхала через тряпку пропитанный эфиром воздух и чувствовала, что все вокруг плывет перед глазами. А через пару секунд я почувствовала, как проваливаюсь в пустоту, и потеряла сознание…
8 (20) октября 1854 года.
Окраины Санкт-Петербурга
Филонов Павел Ефремович, пленник
Как и предупреждал меня Женя Васильев, нас похитили быстро и нежно, без особого насилия. Правда, я не ожидал, что поляки применят эфир или хлороформ для того, чтобы на какое-то время погрузить нас в нирвану. А в общем все логично – мы засыпаем, карета с похищенными и похитителями выезжает за городскую черту, границы которой, в отличие от Петербурга XXI века, находятся от центра не так уж и далеко. Далее, как предположил наш особист, нас, скорее всего, переправят в Великое княжество Финляндское. Оттуда по тропам контрабандистов, инглизы, которые главные на всей этой кухне, могут без особого труда перебросить нас в Норвегию, откуда рукой подать до Британии.
