В душе Петра нарастал гнев по поводу несправедливого нападения Целера на Родерика. Однако навыки, полученные на занятиях по риторике, предупреждали: будь осторожнее! Гнев нужно использовать правильно, тогда он становится оружием, придавая речи убедительность; безудержный гнев может всё уничтожить, спутать мысли и обесценить аргументы.
— Перенеситесь памятью назад, в годы правления консула Павла[18], когда Восточная Римская Империя стояла, возможно, перед самой большой опасностью в своей истории, опасностью даже большей, чем нашествие Аттилы: попыткой завоевания персами Диоцезов «Восток» и «Египет» — половины всей территории Империи. Императорская армия завязла в Исаврии, и единственные, кто встал на пути громадной армии персов, были пограничники под командованием моего дяди.
Столкнувшись с подобной мощью, многие командиры — без всякого бесчестия для них — избрали бы тактическое отступление. Но только не Родерик. Зная, что поставлено на карту, он вышел против персов и — сочетая хладнокровие, мужество и талант полководца — нанёс им сокрушительное поражение.
Внезапно в голове Петра промелькнула мысль: что, если теперь, когда он реабилитировал своего дядю в глазах аудитории, попытаться нанести удар Целеру — такой, который действительно повредит его репутации?
Это означало бы принять на себя громадный риск, и Целер станет его врагом на всю жизнь — опасным, беспощадным и могущественным врагом. Пётр колебался, чувствуя, что стоит на берегу своего личного Рубикона...
Одной из сильных сторон имперской бюрократии всегда были её открытость и сравнительная доступность. Вооружённый соответствующим пропуском, Пётр не раз выполнял поручения своего дяди (когда он уже стал сенатором) и просматривал разные учётные записи и архивные документы. Год правления консула Павла был памятен не только победой Родерика над Тамшапуром и не только скудным урожаем, из-за которого даже в столице начались перебои с хлебом.
Примечателен этот год был и тем, что именно тогда в официальных документах начинает всё чаще появляться имя Целера — по самым разным ведомствам, особенно в департаментах финансов и резервов. За последующие годы продвижение Целера по карьерной лестнице было довольно устойчивым и необъяснимо стремительным: от простого клерка до секретаря комитета, затем до комеса-таможенника, а следом — до инспектора. Переход в другое дворцовое ведомство сопровождался столь же быстрым взлётом: от agens in rebus
