Вновь по сигналу Родерика Виктор дунул в свисток — и вновь сержанты заорали приказы; римляне быстро и слаженно выставили вперёд пики: под наклоном, уперев рукояти в землю.
Атака катафракт казалась неотразимой. Защищённые броней всадники и их кони были неуязвимы для копий, а громадный вес катафракты гарантировал то, что она способна проломить любую линию укреплений и смять пехоту, противостоящую ей. Тем не менее, применив тактику Александра Великого, которую он использовал в своих персидских кампаниях — построение фалангами, — римляне додумались до той хитрости, которая переломила ход битвы в их пользу.
Как волны разбиваются о скалы, так и катафракты налетели на стену из острых пик, чья длина втрое превышала обычное оружие пехоты. Римляне держались изо всех сил, крепко ухватив пики, — и всё же удар налетевших катафракт был ужасен, его почувствовал каждый из солдат. Однако, к их громадному облегчению и восторгу (смешанному с удивлением), римские ряды устояли. Поодиночке любая пика разлетелась бы в щепки, но вместе они рассеяли силу удара. Снова и снова бросались в прорыв катафракты — безрезультатно. Наконец трубы просигналили отступление — и катафракты ушли на фланги, давая место персидской пехоте.
Там, где римскую оборону не смогли прорвать тяжеловооружённые воины, вряд ли можно было ожидать успехов пехоты — легковооружённых пеших солдат. Так и случилось. Узкое ущелье не позволяло им использовать единственное преимущество — численность. Идущие впереди налетали на пики, а сзади напирали их же товарищи, и вскоре персам приходилось карабкаться на груды мёртвых тел, чтобы двигаться вперёд. И когда персидский строй начал разваливаться, командиры римлян дали сигнал к началу подготовленного ими сюрприза.
Скрывавшаяся до этого времени римская кавалерия по сигналу солдат на скалах вырвалась из укрытия и врезалась в незащищённый тыл персидской пехоты. Застигнутые врасплох, не имеющие ни времени, ни возможности хотя бы развернуться лицом к своей смерти, персидские пехотинцы падали, точно колосья под серпом, сражённые длинными римскими мечами-спатами, окованными вдоль лезвия остро заточенной сталью.
Теперь, когда римские фаланги начали наступление, моральный дух персов был начисто разрушен. Их дисциплина всегда основывалась на страхе, а не на патриотизме — и теперь паника стремительно охватывала ряды персидской армии. С удивительной скоростью армия, казавшаяся непобедимой, превращалась в кучку перепуганных до смерти людей, чьим единственным желанием было — бежать.
