Пан Бень, боязливо крестясь, переступил порог и замер, не смея пошевелиться.
— А, пане Бень! — обрадовался бурграф. — Эй! И почему вы перекрестились? Прогнали моего друга… Хотя, если откровенно, то я сам это делаю, когда мне надоедает болтовня. Ха-ха! Тогда его как ветром сдувает.
Бень начал понемногу оправляться, склоняясь к мысли, что бурграф и его слуга за этот год совсем сошли с ума.
Подали обед, и это заставило его забыть про все ужасы, которые он пережил за полдня: бешеную морду бургомистра, выход на Замковую гору и, наконец, ощущение потустороннего мира, что превзошло все ужасы, до сих пор пережитые. Обед был на удивление вкусный, и пока пан Бень отдавал ему должное, бурграф внимательно перечитывал адресованное ему послание.
Сильвестр Белоскорский был среднего роста, крепкого телосложения, но уже в летах мужчина. Длинные седые волосы, как туман, спадали ему на плечи с высокого и морщинистого лба, под которым, прикрываясь дугами бровей, виднелась пара быстрых синих глаз. Шрам на левой щеке и сломанный нос выдавали в нем старого солдата, которому должность коменданта мощнейшей на Галичине крепости досталась совсем не даром. Над острым выбритым подбородком примостился широкий рот, всегда готовый растянуться в дружеской улыбке.
Он сосредоточенно читал, пока пан Бень поглощал пироги с капустой, запивая их пивом из здоровенной кружки.
— Ну, что, мой друг, вы готовы провести опись имущества его величества? — спросил бурграф, когда гость все умял и выпил.
— Конечно, — ответил пан Бень, вытирая губы, — это чудное пиво придало мне воодушевления.
— Только вчера привезли монахи. Наисвежайшее, — похвастался бурграф.
— Узнаю, узнаю, — довольно молвил толстяк, поглаживая брюхо, — бернардины?
— Бернардины, — ответил комендант, — а как вы угадали?
— Только они умеют сварить так, что одной кружкой не напьешься, — ответил Бень, — скажите, а его у вас много?
— Да хоть утопиться!
— Неужели?
— Ей-богу, не сойти мне с этого места!
— Вот если, к примеру, умереть, — философски разглагольствовал Бень, — то хотел бы себя утопить в пиве.
— Да ну! Бог с вами, Бень, вы же ни в одну бочку не влезете!
— Зато в мой живот поместится целых две! — захохотал Бень.
Между тем сметливый слуга принес еще одну кружку пенистого напитка, который гость так же, как и перед тем, за несколько мощных глотков отправил себе в желудок.
— Ну что, — сказал он после того веселым голосом, — а теперь к делу.
— Начнем с моего дома, который также является собственностью его величества, поскольку дан мне его милостью, — сказал бурграф.
