— Значит, и твой визг услышал? — удовлетворенно констатировал Александр, откидываясь на спинку.
— Все чего надо слыхал, — сопровождающий сверкнул глазками и в предвкушении доклада пошевелил губами, видимо, повторяя сказанное злодеем противоправное изречение.
«Как говорится, знание — сила, — усмехнулся в темноте Александр и тоже задумался. — Похоже, информация о перевороте еще не дошла до низовых ячеек. Оно и понятно. Сейчас и в высших слоях неразбериха. Все затаились и ждут, чем кончится ночное мероприятие. Это кто знает, а кто не знает, тому и не скажут. Попробуй, вякни. Слово и дело государево…»
«Вот времечко, куда там сучьей зоне. Тут спиной не повернись…» — Александр повернул голову к спутнику: — Однако, вот что я тебе скажу, служивый. Прежде чем самому слово и дело кричать, ты в участке последние вести уточни. Ладно? А то неловко будет. Ну, а коли послушаешь меня, то после подойди, может и сговоримся, — рискованно вербовал чиновника Лис. «Впрочем, чего тут такого, его слова и солдатик подтвердит, а мои еще неизвестно, расслышал ли, да и нет в них криминала в свете нынешней политической ситуации».
Заподозрив неладное, служка стрельнул глазками на непонятного арестанта и не ответил.
Наконец, карета, поставленная на полозья, въехала на мрачный, огороженный высоким забором пятачок.
Александр выбрался на белоснежный покров, устилающий подмерзшую землю, и глянул на окружающие стены: А теперь «Горбатый», я сказал, — пробормотал он, вспомнив нетленку любимого актера.
«Ну что, служивый, окропим снежок…» — обернулся он к сопровождающему.
— Иди, супостат, сейчас тебе… — дьяк не закончил и кивнул солдатам.
В караулке, куда втолкнули служивые арестанта, уже сидело трое. Писарь, с лежащей у него на коленях доской для письма, и два смурных, крепко похмельных, человечка.
«Все, как водится. И опера, и кивала. А где же следак?»
— Сымай все, — приказал хмурый высокий мужик в засаленном камзоле, едва успел войти в помещение. — Кому сказал?! — сорвался в истошный крик дознаватель. — Все про тебя знаю. Тать и злодей! — истерично тряхнул зажатой в руке бумагой и приблизил помятое лицо вплотную к Лису. — Сейчас на дыбе все скажешь. Доносчик отвоет, и твоя очередь придет. Сам лучше скажи, а не то шкуру спущу, — он вдруг успокоился и спросил у чиновника, доставившего в крепость арестанта: — Не вел ли злодей в дороге речей преступных?
Служивый вильнул взглядом и промолчал. Видимо, короткое пребывание в присутственном месте позволило ему сообразить, что в воздухе носится нечто…
