Ночь пережили. А к обеду добрались до следующей станции. Отоспались, дали отдохнуть лошадям. Дальше ехали уже спокойно. Никто не обгонял. Встретились несколько раз почтовые розвальни, разъехались. На четвертый день Александр заскучал. Он пересел к приятелю и коротал время расспросами о жизни. Ему были интересны любые подробности. Даже то, что пареньку казалось само собой разумеющимся, для Александра было откровением. Незаметно речь зашла о воровской романтике. Теперь уже Андрейка слушал слегка адаптированные к реальности рассказы о жестоком мире тюрьмы и зоны. И не сказать, что он с восхищением отнесся к изуверским способам развлечений скучающих взаперти сидельцев. Да сам рассказчик почему-то уже не горел желанием учить паренька премудростям воровской науки. Теории того ремесла, которое он знал досконально. Они настолько втянулись в дорожную рутину, что когда, наконец, добрались до конечной цели путешествия, слегка опешили. Усталые и грязные путешественники миновали заставу на въезде в Петербург, показав караульному искусно изготовленную подорожную. Осторожно правя санями, двигались по засыпанным мусором и золой улицам. Через несколько кварталов появились и каменные дома, однако настолько редко, что их можно было пересчитать по пальцам. А когда выехали на набережную, Александр с умилением узнал знакомый пейзаж. Он словно оказался в родном времени. Конечно, все не так, но сходство явное. И хотя снег на проезжей части с грехом пополам разгребли, но по обочине и возле высоких домов он лежит сугробами и так же, как и в пригороде, завален мусором и залит помоями. Лошади бежали по узкому проезду, когда вдруг с обочины под копыта кинулась фигурка.
Каким чудом Андрей сумел сдержать сани, не понял и сам. Сумасбродному пешеходу неслыханно повезло. Плюнув на статус, Александр вылетел из саней и обложил бестолкового горожанина такими отборными выражениями, что даже лошади перестали нервно прядать ушами и замерли. Однако весь запал праведного гнева иссяк, когда он увидел сжавшуюся в комочек фигуру. Он придавил оставшиеся недосказанными выражения, коротко выдохнул и спросил уже спокойно:
— Что, жить надоело? — риторический вопрос повис в морозном утреннем воздухе.
— Не бейте дяденька, не бейте, — пискнула замотанная в тряпье пострадавшая.
— Вот еще, скажешь, — фыркнул, успокаиваясь, Александр. — Вставай, хватит валяться. Он сообразил, что видит перед собой совсем молоденькую девчонку. Растрепанные русые волосы выбились из-под полинялого платка, а на веснушчатом лице сиял огромный, уже начавший лиловеть, синяк.
