— Я не умер? — только и смог хрипло спросить оборотень.
— Нет, мальчик мой. Хотя, признаться, ты приложил к этому немало усилий.
— Что с моими товарищами?
— Они живы, не волнуйся. Им удалось справиться с колдунами и освободить рабов.
Дарий вздохнул с облегчением. Он очень боялся, что все их усилия окажутся напрасными. Да и волки Белого Перевала очень рассчитывают на него. Как он мог подвести их, погибнув после всего того, что им наобещал?
— Почему мне так плохо? В прошлый раз, когда меня ранила моя мать, здесь на мне не было ни царапины.
— В прошлый раз у тебя пострадало только тело. Теперь же все иначе… — богиня отвела взгляд своих глубоких мудрых глаз от измученного осунувшегося лица своего приемного сына. — Я должна была это предусмотреть… Ты накопил в своей душе слишком много божественных сил, совершенно не разобравшись, как их использовать.
— Не понимаю… — проговорил Дарий, с отвращением рассматривая сквозную рану на груди и рваную дыру на полюбившемся костюме ташийского гвардейца.
— Копье тьмы, которым тебя пробили насквозь, — это не просто темное заклинание, а материализация абсолютно враждебной тебе силы. Для любого человека или даже простого громового волка это заклинание принесло бы только боль, без каких-либо реальных повреждений, в конце концов, оно служит для пыток, а не убийства. Вот только с тобой все иначе… За всю историю существования громовых волков никогда еще не случалось, чтобы оставался только один полубог. Всегда были наследники, способные занять место погибшего. Но твоя мать позаботилась о том, чтобы никого из рода не осталось, а те дальние потомки первых волков, что смешались с людьми, слишком разбавили свою кровь и не могли вместить в себя силу… Да перестань ты переживать из-за всякой ерунды! — возмутилась Риала, заметив, что испорченный костюм занимает у оборотня куда больше внимания, чем ее рассказ. — Я не просто так тебе все это говорю! Нормально все с твоим костюмом, в реальной жизни с ним ничего не произошло, потому что ранили тебя в облике волка! Почему так — объясню позже. Здесь ты видишь то, что хочешь видеть, так что отвлекись от дыры, которой нет, и послушай меня внимательно!
— Прости меня, Госпожа, — растерялся обескураженный такой эмоциональной отповедью громовой волк. — У меня в голове сейчас все так перепуталось, что я сам не понимаю, что делаю и о чем думаю.
— Хорошо, — вздохнула богиня, — я продолжу. Первые громовые волки были богами, моими и Дилая сыновьями, рожденными в один день. Сила, отведенная богам, не безгранична и в случае, если у богов рождается двое детей — божественное могущество делится пополам, а если трое — на троих и так далее. Именно это обстоятельство чаще всего и приводит к беспощадным войнам между родными братьями и сестрами, ведь если уничтожить брата или сестру — его могущество достанется тебе. Есть, разумеется, определенные условия, не позволяющие старшим детям охотиться на младших до их окончательного взросления, но я отошла от темы. Трое мальчиков были слишком слабы для того, чтобы быть наравне с остальными богами. Каждый из них понимал, что не сможет занять достойное место в пантеоне до тех пор, пока не убьет своих братьев, но и каждый из них понимал, что слишком любит своих братьев, чтобы поднять на них оружие. Они выросли и оказались здесь изгоями. Уж не знаю, как мои дети пришли к этому решению, но однажды они заключили договор со Светом. Не удивляйся, Свет и Тьма — это лишенные индивидуальности, но, тем не менее, разумные проявления основ Мироздания. Они отдали свое бессмертие и сошли на землю, став первыми громовыми волками, непримиримыми врагами слуг тьмы. На протяжении всей истории их сила передавалась по наследству ближайшему родственнику, преимущественно потомку. Но на момент твоего рождения все три ветви пресеклись, а закон богов, как оказалось, на них все еще действовал. Когда ты родился, то оказался единственным громовым волком. Твоя мать заключила сделку с Тьмой и отреклась от своей силы ради той, которой обладает сейчас, других родственников, способных вместить божественное могущество, не осталось, а потому сила, ранее поделенная на троих, воссоединилась в тебе. Ты понимаешь, о чем я говорю?
