Ничего не ответили мергены. Они привыкли слышать похвалы, и сердца их жаждали новых. Забыли они древний закон кочевников: даже самый заслуженный человек не смеет ослушаться старейшин-аксакалов. В гордыне своей они привыкли чувствовать себя главными людьми в ауле.
Проснулись аульчане утром — мергены уже уехали на охоту. К вечеру вернулись они с еще большей добычей. Джигиты и женщины насилу перетаскали туши убитых зверей и сложили их в огромную кучу.
Покачали головой аксакалы и разошлись по домам. Решили, что мергены сделали запас на всякий случай.
Но на следующий день охотники снова вернулись с огромной добычей, и снова перед аулом выросла гора из звериных туш. И так каждый день. Но не удалось теперь охотникам услышать похвалу. Молчали женщины. Молчали мужчины. Молчали старики. Лишь самый старый выступил вперед и сказал:
— Недоброе дело вы делаете, сыны мои! Звери — такие же живые существа, как и мы. И стрелять их следует ровно столько, сколько необходимо человеку для его нужд. Иначе охота становится грехом. Ступайте по домам, и пусть в этом году ваши стрелы больше не окрашиваются кровью невинных животных!
Черная обида запала в сердца мергенов. Не поняли они, что добро не делают жестокостью. Сочли аульчан неблагодарными.
Но не только обида тронула их холодные сердца. Слишком много похвал своей меткости довелось им услышать, и стрельба по животным уже успела стать их страстью. А жестокое сердце — плохая узда для страсти.
Наутро не стало в ауле мергенов. Сели они на коней и уехали куда глаза глядят. Страсть убивать гнала их все дальше и дальше от родных мест, вслед за животными и птицами, которых могли настичь их меткие стрелы. Все живое на их пути настигала смерть. Не было у охотников жалости ни к самкам, ждавшим потомства, ни к их детенышам. Охотники не подбирали добычу. Они скакали вслед новым жертвам. Густо усеяли степь трупы животных и птиц. Наступила весна, пригрело солнце — и понесся над горами и долинами зловонный запах гниения.
Не стало зверью житья от жестоких мергенов. Опустели норы и берлоги, гнезда и пещеры. Не слышно стало пения птиц и плеска рыб в озерах. Мертвая тишина воцарилась на Земле.
Взмолились тогда звери и птицы, оставшиеся в живых и попрятавшиеся в глубоких норах, Всевышнему:
— Спаси нас! Избавь от жестоких охотников, иначе никого из нас не останется на Земле.
Внял Всевышний их мольбе. Превратил он жестокосердных мергенов в сурков:
— Не хотели жить на Земле по-человечески — живите в темных норах и питайтесь кореньями!
