Но переселение само по себе не означало отказа от привычного образа жизни, и вследствие этого поддерживалась религиозная практика, главным образом выраженная обрядами жизненного цикла (имянаречение, брак, погребальная молитва, поминки по умершим в то время носили множество региональных названий). При этом отмечается проведение и пятничных и праздничных намазов. Насколько известно, институционализация общин данного типа начала происходить лишь в 90-е годы XX в., хотя их образование приходится на период с 20-х по 50-е — 60-е годы XX в. Единственной доступной его формой было выделение земли либо под кладбища, либо мусульманских участков на уже существовавших. Интересен тот момент, что местные власти (города, района города или же поселка) именно по вопросам функционирования кладбищ поддерживали отношения с лидерами общин (имамами), признавая в них авторитетов местного татарского населения. В тех случаях, когда мы можем выявить личности неофициальных имамов таких общин, то наблюдается такая закономерность: все они получали образование в дореволюционных медресе, часть имамов известна по времени сотрудничества с ними советской власти (хуррият), многие из них избежали репрессий путем официального сложения с себя имамских обязанностей. В некоторых общинах, сформировавшихся из ссыльных (Кемеровская обл.), часть неофициальных имамов успела отбыть наказание в ссылке или на поселении (раскулаченные). Даже в тех случаях, когда образование моноэтничных поселков или кварталов было невозможно (Москва, Ленинград и др.), мусульмане-переселенцы из сельской местности образовывали собственные социальные сети, в состав которых входили неформальные религиозные лидеры (неофициальные имамы). Несмотря на то, что в данном изложении привлечены преимущественно полевые материалы по образованию новых городских общин с татаро-башкирским и казахским этническим наполнением в Центральной России, Урало-Поволжье и Сибири, аналогичный механизм присутствовал и в формировании новых городских общин в Средней Азии и на Кавказе (главным образом в промышленных центрах).
К 1941 г. в округе ЦДУМ осталось менее 100 мечетей из 14 825, действовавших в 1926 г.
Неудивительно, что подобные меры вызывали среди местного населения лишь антипатию к советской власти. Однако так как национальная интеллигенция была уничтожена, оказать реальное противодействие большевикам было практически некому. Только эмигрировавшие деятели могли каким-то образом пытаться вести борьбу с большевиками, но она ограничивалась лишь пропагандой. Мусульманская эмиграция принимала активное участие в деятельности различных эмигрантских организаций, в том числе в Харбине, Стамбуле и Варшаве.
