Таким образом, Селер, всегда опираясь на кодексы, тексты нагуа, свидетельства хронистов и археологических открытий, написал свои глубокие исследования о мировоззрении нагуа, которые вполне могут считаться продолжением его предшествующих работ; эти исследования создают твердую основу для изучения того периода, когда миф начинает рационализироваться, превращаясь в философию.
Леман и Байер
Учеником Селера и его последователем в работе над древними текстами нагуа был Вальтер Леман (умер в 1939 году), которому, как мы уже говорили, наряду с другими исследователями, мы обязаны первым переводом с нагуатлского оригинала «Бесед двенадцати», а также прекрасным палеографическим изложением «Анналов Куаутитлана». Исследования Лемана, направленные на выявление философского значения культуры нагуа и культуры майя отражены в интересной работе, получившей известность уже после смерти автора. В этой работе он обращает внимание на необходимость идти дальше археологических исследований, а именно использовать данные археологии для того, чтобы воссоздать цельную картину древних культур и дойти до того, что составляло их душу: до философии{[81]}.
В рамках гуманистической тенденции так называемой «немецкой школы» находился и Герман Байер, две интересные и малоизвестные работы которого были обнаружены в книге, посвященной Гумбольдту, по случаю открытия ему памятника в саду Национальной мексиканской библиотеки{[82]}. Огромный интерес представляет очерк под названием «Ацтекский идол Александра фон Гумбольдта». В нем Байер говорит следующее: «Если мы еще более углубимся в символический язык мифов и фигурных изображений кодексов, то увидим, что крайний политеизм, который мы встречаем в древней Мексике, есть не что иное, как символическое отношение к естественным явлениям, так как мысль священников уже разработала более далеко идущие религиозно-философские идеи. Две тысячи богов из того огромного количества, о котором говорит Гомара, были для ученых и посвященных лишь различным выражением Единого. В образе бога Тонакатекутли мы находим замену монотеизма. Он является древним богом-творцом, который царствует на тринадцатом небе, откуда он оказывает свое воздействие и посылает тепло, благодаря которому в материнском чреве зачинаются дети. Чтобы выразить идею о том, что космические силы — это эманации божественного начала (Urgottheit), боги природы обозначались как дети Тонакатекутли... И тот факт, что древний бог выступает (иногда) в женском образе, настолько же противоречит принципу монотеизма, насколько противоречит ему христианская троица. В мексиканском пантеоне мы встречаем божественную пару как единственную и идентичную основу Вселенной. Для мексиканцев Солнце также является источником всей земной жизни и играет ту же самую роль, что и древний бог-творец, с которым оно по этой причине идентифицируется. Огонь, тепло являются для древних философов жизненной силой, которая пронизывает все...»{[83]}
