Вошел Никита Моисеевич Зотов. Я мысленно немного отстранился, пропуская на первую роль Петра, и решил понаблюдать за фильмом "Обучение царевича".
— Государь, поздорову ли тебе сейчас? Не изволишь ли продолжать занятия?
— Поздорову Никита. Не хочу я деяния читать сызнова!
— Добро, Пётр, не будем деяния читать. Желаю рассказать тебе про науку греческую — геометрию. Помнится зело понравился тебе наш прошлый урок. Но для начала зады повторим.
Он оглянулся за дверь.
— Антип, доску принес?
Мы через сенцы прошли в кабинет. Народ сидевший у входа в спальню не пошел за нами, а стал расходиться по своим делам. В комнату прошли лишь я, Антип и Никита. Пётр уселся за парту возле окна. Антип поставил доску у стены перед царем и вышел. Дьяк взял в руки мел и стал рассказывать о Пифагоре и его теореме. "Странно, вроде как Никита не должен учить Петра арифметике и геометрии. Это должно было начаться много позже. Да и парты разве уже придумали?"
Урок продолжался, наверное, около часа. В конце его я не удержался, и встрял с ещё одним доказательством теоремы. Встрял мягко — просто постарался вспомнить его, и Пётр вслух прочитал из моей памяти. Я только чуть поправил его слова. Так как будто Пётр сам только догадался. У Зотова буквально глаза на лоб полезли. Он выглядел точь-в-точь как Олег Александрович, мой школьный учитель физики, когда удивлялся неожиданно удачному ответу. "Интересно сколько сейчас Учителю. То есть не сейчас, а тогда когда я "попал". Должно было быть около 80-ти". Я вспомнил, что встречал его имя в списке консультантов проекта.
Опять нахлынула тоска по утраченному миру: показалась, что меня зовет Настёна. Я зажался, отключился от Петра, оставив его одного разбираться с уроками. Я вспоминал дочурку, сына и жену. Осознание того, что нет возможности их впредь увидеть волнами ходило в моей голове, то усиливаясь, то ослабляясь. Я перестал наблюдать за Петром и за миром его глазами, закукливаясь в своих воспоминаниях. Это было похоже на бесконечное падение в темную бездну. Я пытался молиться, что бы меня "вернуло" обратно в свое время. Казалось, что если ещё немного попросить, ещё сильнее, и Высшие Силы смилостивятся надо мной и этот странный сон закончится.
Так прошло, наверное, с неделю или две. Не помню, спал ли я тогда. Я не замечал совершено, что происходило с моим носителем. Только дни и ночи мелькали, сменяя свет тьмой. Пётр что-то делал. Я не следил. Ел ли он, спал ли, ходил ли в церковь, встречался ли с толпой людей в богатых одеждах — для меня всё слилось в один пестрый бессмысленный ряд картинок. Действительно как "кино" — ускоренная промотка "no comments".
