Я находился в подавленном настроении. Ведь Сэма Карсона больше не существовало. Я долго и печально думал о чём написать Чёрной Буйволице, как вдруг отчётливо услышал чьи-то шаги и затаился, загасив костёр песком. Схватив верёвку, я лихорадочно сделал две петли на обеих концах. Замаскировав одну петлю на тропинке, а другой заарканив верхушку крепкого, эластичного и гибкого дерева, я с колоссальным усилием пригнул его к земле и зафиксировал в таком виде при помощи ещё одной верёвки и соседнего дерева.
Человек двигался быстро, поэтому увидел ловушку, лишь когда попал в неё. Я ударил своим обсидиановым кинжалом по верёвке, притягивавшей дерево к земле, и кто-то повис вниз головой, словно летучая мышь.
Когда я вышел из укрытия, человек сложил руки на груди в знак смирения. Конечно, это был Большая Вода. Я не хотел унижать его достоинство, поэтому быстро помог ему освободиться.
- Отлично сработано, - сказал он. - Для белого человека, конечно.
Для него я оставался белым человеком.
- Разве я ещё не нэнгэ? - недовольно осведомился я.
Большая Вода окинул меня придирчивым взглядом знатока.
- Ты станешь нэнгэ сегодня ночью, во время великой фиесты Туке.
Я был страшно голоден, и при мысли о ночном пиршестве у меня даже заурчало в животе.
- Надеюсь, ваше шаманское божество пошлёт мне парочку аппетитных цыплят, не забыв при этом о жареной айдахской картошке, свежем сельдерее и салате! Мне ужасно надоели копчёные угри, и я давно мечтаю выпить чего-нибудь покрепче, чем кокосовое молоко.
Джон Большая Вода нахмурился и сурово посмотрел мне прямо в глаза. Взгляд у него был тяжёлый, и мне стало неловко.
- Брат мой и последователь, - сказал он властным тоном, - до самой полночи, пока ты не исполнишь обряд посвящения, не смей даже думать о бренной пище! - мой наставник несколько смягчился, и глаза его приобрели блаженное выражение. - Кроме того, да будет тебе известно, что Туке не божество, а царство вечности в небе, на земле и под водой. Туке - вечный суд над живыми и мёртвыми, глас которого слышен в раскатах грома, а воля проявляется в проливных дождях, огненных молниях и семицветной радуге. Сегодня ночью в жертву будет принесена человеческая плоть, ибо от этого зависят жизнь, здоровье и благополучие нэнгэ.
За две недели моего пребывания на фиджийском острове Вануа-Леву я невероятно похудел, я был так голоден и настолько соблазнён сладкой мыслью о ночном пиршестве, что даже последнее замечание Большого Джона о человеческих жертвоприношениях не испортили мой зверский аппетит. Я посмотрел голодными глазами на своего наставника и мечтательно произнёс:
