— И даже не подозревает, чем владеет, — задумчиво произнес голос. — Такое везение бывает раз в жизни! Универсальная отмычка! Если мы найдем ее, Город будет лежать у наших ног!
…В этой части Города было тихо. Особняки поражали своей необычностью и размахом. Людей не было видно, и Лиза совсем озябла и пала духом. Уже почти ночь, и кто знает, что ждет ее за поворотом?! Девочка медленно плелась по улице, украдкой косясь на ухоженные газоны и причудливые фигуры живой изгороди. Ночь подступала все ближе, и Лиза все больше жалела себя.
Наконец она не выдержала и остановилась. Здесь, за поворотом живой изгороди, в маленьком закутке, защищенном от ветра, кто-то поставил резную деревянную скамью, и Лиза рискнула сесть. Скамейка была теплой. Быстро оглянувшись, Лиза подсунула ноги под себя. Тряпичные туфли Суок совсем не грели.
Стало немного теплее, и это придало Лизе бодрости. Она решила, что посидит совсем немножко и наберется смелости позвонить в одну из калиток. Какие бы необычные люди здесь ни жили, им нетрудно будет подсказать ей дорогу. Наверное, не все они злые — ведь поставил же здесь кто-то скамью. И еще одну вон там, напротив.
Лиза насторожилась. На этой второй скамье что-то стояло. Сумерки не давали рассмотреть, что это, но не успела Лиза испугаться, как нос ее уловил чудный запах. Она встала, сунув ноги в туфли, и осторожно приблизилась ко второй скамейке, глотая голодную слюну.
На скамейке стояла корзинка, прикрытая чистой салфеткой. Сверху лежал листок, на котором было что-то написано. Лиза повернулась так, чтобы свет падал на лист, и прочла: «Для бедных».
Лиза загрустила. Она осторожно заглянула под салфетку и тяжело вздохнула. Свежеиспеченные булочки были еще теплыми и пахли так, что у нее закружилась голова. «А может быть, меня можно назвать бедной?» — с надеждой подумала она, вздохнула еще горше и опустила салфетку. «Я не бедная, я просто голодная», — честно призналась себе Лиза. Она прошла несколько шагов до своей скамейки, но не выдержала и вернулась. Приподняв салфетку, Лиза торопливо сказала себе: «Конечно, я бедная. Я устала и замерзла, я умираю от голода! Если я возьму всего лишь одну булочку, никто и не заметит! — она уставилась на самую румяную, пожирая ее глазами. — Вот эту! — еще постояла, переминаясь в своих игрушечных туфлях и наконец горько выдохнула: — Эх…».
Ощущая себя совсем несчастной, девочка вернулась на свою скамейку и забралась на нее, как птичка на ветку. Ей очень хотелось плакать. Но поплакать Лизе не дали, потому что рядом с ней вдруг отворилась потайная калитка и строгий голос произнес:
