Целый день Адам водил Лилит по окрестностям, знакомя подругу с достопримечательностями рая и не спуская глаз с очаровательной голенькой фигурки своего божественного дара. Говорили о разном, но всё больше ни о чём, ибо Эдем о ту пору событиями не изобиловал. К вечеру, как говорится, усталые, но довольные угостились малинкой и полегли спать под ракитовым кустом, как голубки, голова к голове, но ногами врозь. Адам привычно и безгрешно задремал, а Лилит долго вертелась и хихикала, словно готовила какую-то пакость всему будущему роду человечества. На другой день райские жители долго грелись в лучах щедрого солнца, угощаясь сладкой земляникой и кисленьким гонобобелем. Ночь провели вместе, но не единообразно. Лилит снова хихикала в ночной тишине, мешая спать Адаму. Третий день опять прошёл в спокойной созерцательности, если не считать постоянных и непонятных вопросов женщины о размножении себе подобными существами каким-то противоестественным для здравомыслящего человека способом. И лишь только первая звезда воссияла под пологом ночи, Лилит воспламенилась телесным огнём и стала склонять Адама к сожительству всеми хитроумными способами зрелой женщины. Старания райской девы незамедлительно увенчались успехом, и Адам практически познал, для какой цели служат излишние и непримечательные части тела, упрятанные в шерсть подальше от любопытных глаз, но столь отличные друг от друга у одинаковых, как мерещилось ранее, людей. Строго говоря, эти половые излишества оказались настоль умело и выгодно подогнанные одно к другому, что их не хотелось надолго разлучать и хранить по отдельности. Тем более, что при трении друг о друга они издавали не только завлекательные звуки болотного причмокивания, но и в определённые моменты приносили сладостное облегчение от телесной напруги молодой крови в жилах и головах первых райских практикантов.
Лилит оказалась прекрасной наставницей в семейном деле, интуитивно находя всё новые и новые способы общения двух разнополых людей в пока что основном роде их ежевечерней деятельности. Однако, Адам, войдя во вкус, этой никчемной, как казалось со стороны, деятельности, всегда норовил оказаться во главе процесса, то есть просто поверх сладостной Лилит в силу своей мужской прямолинейности. Однако, для райской женщины роль безропотного места гнездования для порхающего под луной дятла явно не подходила. В конце концов, ей надоело вглядываться снизу в потное лицо мужа, и она, отряхнувшись, заявила:
