— Вот тебе еще одна монета, но мелкая — 2 гроша! Слушай, пан хозяин, если вдруг засну — ты не гони меня прочь! Устал я… Иду в Лавру помолиться… душевные раны вылечить… Похраплю здесь пол часика — часок и дальше себе почапаю.
— Да хоть два часа! За такие деньги ты бы мог в самом Иорданском монастыре переспать! Гы-гы! И не один… а в тепле, в добре… Гы-гы… Женский как-никак монастырь…
Василь Гнедой от удовольствия потер свой золотой крест, висевший у него на мохнатой бычьей шее. Он всегда так делал, когда шла хорошая выручка. Это был хороший знак. Через некоторое время к нему в «Святую обитель», стал подтягиваться честной народ. В основном людишки странных полууголовных профессий. Были среди них и воры, и разбойники. Они заказывали выпивку, простую закуску, чтобы только была на столе рядом с бутылкой. Разбойники выпивали, громко смеялись, матерились, расказывали похабные анекдоты. Время от времени кто-то крестился, отрыгивав, показывал неприличные жесты, плевал на пол… Вечер в этом притоне «Святая Обитель» обещал быть интересным и содержательным…
… Вскоре туда явился пан атаман Игнаций Чуб и двое его подручных… Ян Лооз притворился спящим. Он накрылся шапкой, в которой были прорези и он не только все хорошо слышал, но и видел…
Игнаций Чуб сел почти напротив «старьевщика». Атамана было достаточно хорошо видно. Чуб щелкнул пальцами и позвал Василя Гнедого в его засаленной рясе.
— Слушай, митрополит! Ну-ка, нацеди нам чего-нибудь вкусненького! И закуски хорошей неси! И не жалей! — Чуб бросил ему тяжелую монету. «Митрополит» Гнедой посмотрел на номинал — это был серебряный прусский талер весом почти в 30 граммов! Ничего себе! Он понял, что эта троица будет сидеть здесь на эти деньги два дня!..
— Ладно-ладно. Сделаем. Я мигом!
— А это кто там у тебя в углу храпит? А? Доходяг собираешь здесь, Гнедой? — строго спросил атаман Чуб.
— Богомольный один. Бродяга. В Лавру нашу, матушку, идет. Пусть похрапит с дороги здесь, он безвредный…
— Безвредный… Эй, Бабак! А ну, прощупай тихонечко и осторожно его вшивые карманы!.. — приказал атаман Чуб.
Этот «смердящий пес» Бабак встал и подошел к «богомольному». Он аккуратно залез в карманы и ощупал их. Ян Лооз даже не шелохнулся, а только сладко засопел. Пан воеводский писарь подумал, хорошо, что он туда положил еще две мятые монеты. Два медных солида. Вороватая рука Бабака мигом извлекла их.
— Ну? Что там?
— Вот. — он показал два ржавых солида. — Это кажется все! Нищеброд он…
