На бродягу посыпались вопросы. Он упирался и между всхлипами, невнятно, но всё же отвечал. Быстро узнав его биографию чуть ли не от рождения, Ада приступила к главному:
— Итак, вы приехали сюда, чтобы получить наследство?
— Угу, — подтвердил бродяга, вытирая грязным платком вспотевший лоб и мокрое от слёз лицо.
— И? Почему вы стали бродягой?
— Присел отдохнуть с дороги на эту лавку, а меня… ограбили! Деньги, ключи, документы — всё! Я никто!
— Разбойники? — поинтересовалась Ада и прихлопнула шляпку ладонью, потому как та уже не просто подпрыгивала, а скакала козой, что выглядело весьма неприлично.
— Ворона! Такая огромная страшная… подлетела, выхватила у меня пакет и утащила вон туда, — бродяга показал на дуб через дорожку напротив. — В полиции не верят. Живу в парке, а у меня дом на соседней улице… дедушкино наследство.
Ада прищурилась, внимательно рассмотрела огромное дерево и заявила:
— Н-да, высоковато, конечно, но придётся вам туда лезть.
— Да вы что! Я не смогу! — замотал головой бродяга.
— Представьте что-нибудь такое… приятное для вас. Книги, например. Это должно помочь, — посоветовала Ада.
— А если продукты… я ведь повар, — робко попросил бродяга.
— Можно, — кивнула Ада, убирая руку от шляпки. — Только чтобы не мокрые, не жирные и не скользкие.
Бродяга широко заулыбался — просто рот до ушей — и от удовольствия зажмурился ненадолго. А шляпка тут же сорвалась с макушки со свистом — словно с цепи — и, кувыркаясь в воздухе, полетела к дубу. Сначала она приземлилась у его корней, а потом взвилась вверх, к самой верхушке, оставляя за собой настоящую лестницу из огромных головок сыра, булок, пряников, пирогов и другой вкуснятины. У этой лестницы появились даже перила, тоже из чего-то очень аппетитного, посыпанного сахаром.
— Ах, что это вы делаете! Я же предупредила! — всплеснув руками, воскликнула Ада, когда появилась самая последняя ступенька — котлета необъятного размера. — Вот теперь сами и мучайтесь с вашей скользкой фантазией!
Но бродяга её не слушал. Он бежал со всех ног к дубу. Добравшись до лестницы, он легко преодолел ступеньки из сыра, потом провалился по щиколотки в пышную сдобную булку, а когда наступил на пирог с ежевикой, его с ног до головы окатило струёй сладкого сока.
— Фи! — сказала Ада. — Слушать нужно было лучше!
— Прекратите это безобразие!
Ада обернулась. У неё за спиной стоял мужчина средней упитанности в полицейской форме. В руках он держал худосочную таксу, рвавшуюся спрыгнуть на землю.
