— И пусть! — я вновь сгребла вещи в сумку, сердито включила телевизор. Проснувшийся агрегат зевнул широким экраном и сходу выдал нечто душещипательное. Расставив ноги на двойную ширину плеч, некие буро-малиновые ребята терзали струны гитар и выкашливали в микрофоны свои ночные страдания. Смотреть без слез на них было невозможно. Я и не стала. Вместо этого пошла скакать по каналам, но фильмы с передачами были сплошь и рядом незнакомые, а из беглого французского до сознания доходило лишь очень немногое.
Поглазев на экран минуту-другую, я вновь его усыпила. Сердито взялась за книгу Всеволода Галльского. Мельком подумала, что другая давно бы выбросила книгу, а я читаю. Ясно ведь — полный бред, шиза неповзрослевшего романтика, но именно шиза почему-то привлекала и затягивала. Прямо как магнитом.
За окном послышался смех прохожих, но, отключившись от звуков, я с головой окунулась в межстраничье. Такие вещи я тоже проделывала неплохо. С тех самых пор, как выучилась читать. Между прочим, папа Сережа говорил, что читать я приучилась в четырехлетнем возрасте. Мама Таня, конечно, побивала его, уверяя, что читать я умела уже в три года. Думаю, если бы они встречались почаще, срок моего гениального прорыва дошел бы до считанных месяцев. Что касается Всеволода Галльского, то этого фантазера волновали иные темы…
«…Меня давно интересовали истории о перемещениях. В данном случае я говорю о диггерах. Именно в их рассказах чаще всего звучали описания переброса во времени и пространстве. Далеко не всегда это проходило прямым образом, — зачастую люди ощущали всего лишь предвестие подобного переброса. Далеко не все отваживались на продолжение пути. А те из них, что соприкасались с опасными находками, нередко испытывали тревожное состояние, иногда — отчетливый страх. Кое-кто полагал, что подобным образом дает о себе знать энергия мест и конкретных артефактов. Как я уже сказал, чаще всего каких-либо весомых последствий при этом не наблюдалось. Стоило диггеру отдалиться от опасного места или избавиться от найденного, и его состояние приходило в норму. Но бывало и так, что, перейдя некий рубеж, человек сталкивался с необъяснимым. К примеру, возвращаясь знакомой дорогой, диггеры попадали либо в иные районы города, либо даже перемещались во времени(!). Мне лично удалось поговорить с несколькими из таких путешественников. Не всех, но многих я уговорил пройти проверку на полиграфе — так называемом детекторе лжи. Скажу честно, более половины рассказчиков проверку откровенно провалили, но вот с другими можно было беседовать, что называется, начистоту, поскольку бездушный полиграф определил испытуемых как говорящих абсолютную правду. И все-таки в то время я еще не решался судить о степени достоверности, поскольку иные истории выглядели по меньшей мере фантастично. Перескоки в будущее на несколько часов или даже день-два оказались делом почти будничным, но вот о скачке в прошлое на шесть с лишним месяцев поведал лишь один из диггеров. Мало того, что он переместился во времени, — бедолага угодил еще и на территорию Канады, в предгорья северных Аппалачей. Неудачная вылазка обернулась для него опасным приключением. Первопроходец едва не замерз, вынужден был питаться сырой рыбой и довольно долго не мог выбраться к людям. Даже позднее, оказавшись в цивилизованном окружении, путешественник мало что выиграл. Не зная языка, не имея документов, практически без ничего, он вынужден был элементарно бороться за выживание. Но более всего этого человека терзало полное незнание ситуации, сложившейся дома. По его словам, он подозревал самое худшее и, возможно, по этой причине не форсировал события. Однако никакой временной петли не получилось, на родину бедного путешественника привезли даже на три месяца позже того календарного дня, в который он покинул свой дом. В почтовом ящике к этому времени накопился ворох всевозможных счетов. В качестве доказательств диггер предъявил мне стопку сохранившихся у него канадских документов, а также трудовую книжку, из которой явствовало, что все эти месяцы незадачливый диггер проработал электриком в родном ЖКО.
