Вот и буду веселиться!
Наперекор всем!
Шариковая ручка вновь энергично заплясала по бумаге: «Нет, все-таки я везунчик! Хоть и типичная ОРД. В переводе — обычная российская девчонка. Нас меньше, чем в бывшем СССР, но все еще орды. И вместе мы — одна развеселая Орда. Родители у нас — олды, и вообще орднунг — по-немецки порядок. Порядка у нас, правда, нет, но, может, это и хорошо?..»
Я снова отвлеклась, устало размяла пальцы. Прямо не дневник, а выделывание какое-то! Отложив ручку, искоса поглядела в иллюминатор: там вовсю сияла первозданная лазурь, внизу сугробами скользили облака — чистые, не оскверненные окурками и пивными жестянками. Крыло у боинга напряженно покачивалось, явно раздумывая, не отвалиться ли совсем, но гоблины, что сидели впереди, ничего не замечали и с хихиканьем что-то пихали друг другу за шиворот. Я подумала, что если крыло все-таки отвалится и мы начнем падать, они и тогда затеют какую-нибудь свару. «Это ты, блин, виноват — самолет раскачивал!.. Да сам дятел! Кто в туалете курил!.. И чё? Самоль с курева глюкнул?..». И так далее в том же духе.
Я покосилась на дневник и, собрав все свое мужество (или что там у девчонок положено собирать?), упрямо продолжила:
«Имечко, между прочим, у меня тоже классное — Жанна, но отныне я буду зваться Жаннет. Поскольку Франция все переиначивает на свой лад. У них даже ударения ставится на последнем слоге. Для пущей загадочности. Французы вообще строят из себя загадочных. Через одного — Жюльены да Сорели… А в общем, мы летим прямехонько на запад. Земли нет, она съедена облаками, а мы еще выше. За бортом — колотун: пятьдесят два градуса, так что если кто рискнет распахнуть иллюминатор, враз станет сосулькой. И все мы станем. Красивая получится картинка! Самолет садится, подкатывают трап, а внутри полторы сотни застывших изваяний! Самое красивое, конечно, мое, — на меня и будут все таращиться. Да еще, может, на двух гоблинов, что так и замерзнут, сцепившись в последней схватке. Само собой, нас тут же позолотят и развезут по ближайшим музеям. Меня, конечно, в Лувр (ах, этот Лувр!), старичка, что рядом со мной, в дом инвалидов (ах, этот Дом!), а гоблинов (если сумеют растащить), наверное, в каком-нибудь парке прислонят, в Булонском или Венсенском, короче, вроде наших женщин с веслами…»
С юмором у меня окончательно разладилось. Получалось совсем не смешно. Тем более что ни одной женщины с веслом я в наших парках отродясь не видела. Хотя столько анекдотов про них, столько историй! Чуть ли не на каждом КВН поминают. Правильно кто-то пошутил: Венера Милосская — одна из уцелевших. Потому и стоит на самом почетном месте — всего в нескольких шагах от Джоконды, можно сказать, на расстоянии весла. И ясно, отчего Венера без рук, а Джоконда — за пуленепробиваемым стеклом. Держать двух красоток рядом — дело ой какое рисковое…
