Внезапно вернулся запыхавшийся официант.
– Я здесь, мсье, – крикнул он.
Болван! Он подходит ко мне.
– С вас два франка.
– Я слышал наверху шум, – говорю я ему.
– Давно пора!
– Да, но, похоже, что-то случилось. Вроде кто-то захрипел, а потом глухой шум.
В этом темном зале с туманом за окнами мои слова звучали совершенно естественно. Никогда не забуду, какие у него стали глаза.
– Вам бы надо пойти посмотреть, – коварно предлагаю я.
– Ну нет! – возражает он. Потом: – Еще, пожалуй, меня обложит. Который час?
– Десять.
– Если он до пол-одиннадцатого не спустится вниз, пойду погляжу.
Я делаю шаг к двери.
– Вы уже уходите? Не посидите подольше?
– Нет.
– А что, он в самом деле хрипел?
– Не знаю, – говорю я уходя, – может, мне просто почудилось под настроение.
Туман слегка поредел. Я торопливо зашагал к улице Турнебрид – мне нужны были ее огни. Меня ждало разочарование – огни-то огни, они горели, они освещали витрины магазинов. Но это был не радостный свет – из-за тумана он казался совершенно белым и лился на тебя как душ.
Много народу, в особенности женщин: няньки, служанки, но и хозяйки тоже – из тех, что говорят: «Я покупаю все сама, это вернее». Они принюхивались к витринам, потом входили в магазин.
Я остановился у колбасной Жюльена. Время от времени за стеклом появлялась рука, которая указывала на ножки с гарниром из трюфелей или на сосиски. Тогда толстая белокурая девица наклонялась, выставляя напоказ свою грудь, и брала пальцами кусок мертвой плоти. А в своей комнате, в пяти минутах ходьбы отсюда, лежал мертвый мсье Фаскель.
Я поискал вокруг себя какую-нибудь твердую опору, надежный заслон против подобных мыслей. Такого не нашлось – мало-помалу пелена тумана прорвалась, но какое-то беспокойство еще витало в воздухе. Пожалуй, не прямая угроза, а что-то размытое, прозрачное. Но именно оно и внушало страх. Я прижался лбом к стеклу витрины. На майонезе, в котором плавало яйцо, сваренное по-русски, я заметил темно-красную каплю – это была кровь. От вида этого красного на желтом меня стало мутить.
И вдруг мне представилось: кто-то упал окровавленным лицом в эти блюда. Яйцо покатилось в лужу крови, украшавший его ломтик помидора тоже упал плашмя – красное на красном. Пролилось немного майонеза – лужа желтого крема, которую желобок крови делит на два рукава.
«Дурацкие мысли. Надо встряхнуться. Пойду поработаю в библиотеке».
Поработаю? Я знал, что не напишу ни строчки. Еще один пропащий день. Проходя через парк, я заметил на скамейке, где я обыкновенно сижу, синюю пелерину, громадную и неподвижную. Вот кто не боится холода.
