Мне было тяжело представить скулящего Волка. Скорее всего, в нем отец найдет себе достойного противника.
Только, — друг детства заглянул мне в глаза и взял за руки, — не поддавайся на требования тролля! Уверен, он после одного отказа не отступится. Ты не учитываешь того факта, что Драниш рожден и воспитан быть правителем. Как долго он будет сопротивляться соблазну урвать и себе земель? Ты думала об этом?
— Конечно, думала. — Помолчав, я открыла перед другом душу. — Ох, Мирик, единственное, что я сейчас хочу — выжить. Я хочу оказаться в безопасности! Я безумно устала от всего этого. Пресветлые Боги, я всего — навсего хочу, чтобы от меня не воняло чужой кровью, чтоб я могла спать в своей собственной кровати и купаться не в холодной речке, а в теплой ванне! Меня уже тошнит от каши, приготовленной в котелке над костром! От жесткого белья, которое натирает все, что только можно! От необходимости самой его штопать! Я устала, что вокруг меня тайны, которых я не понимаю, что я теперь владею какой-то могущественной магией, которой я не знаю, как управлять! Я хочу жить нормальной жизнью! Я устала!!!
Под конец я уже рыдала в голос и колотила кулаками Чистомира по груди.
— Ну, ну, — он прижал мою голову к себе и крепко обнял. — Успокойся, Милка, успокойся. Хотя нет. Плачь. Лучше уж при мне, чем при ком-то другом. Да, прости меня, дорогая моя подруга, я совсем забыл, что ты не создана для кочевой жизни. Тебя ведь совсем не готовили к такому. Поплачь и собирайся с силами. Все наладится. Только держи себя в руках при благородных, иначе тебя сожрут с потрохами. Ну-ну, все будет хорошо, все наладится, я знаю. Ты сильная, милая моя, ты очень сильная…
Он уселся на землю, не выпуская меня из объятий, и начал баюкать, как в детстве, когда нас вместе застигла гроза посреди леса. Тогда мне тоже казалось, что жизнь для меня закончена, но мудрый и сильный Мирик смог меня успокоить. И сейчас в его объятиях я чувствовала себя маленькой девочкой, главной проблемой которой является порванное платье, за которое будет ругать строгий отец.
Я плакала очень долго, пока не устала и не заснула прямо на коленях у Чистомира.
Я не чувствовала, что он перенес меня обратно к костру и укутал в одеяла, не слышала, как его отряд отправился в сторону Сычевска, узнав об этом только тогда, когда проснулась. Я спала крепко-крепко, и мне снилось, как мы с Мириком трескаем за обе щеки печеную на углях картошку, выкопанную тут же в деревне, и он рассказывает о том, как тайком покрасил барана деревенского старосты и подговорил жреца выдать это за божественное откровение.
