— Это серьезные обвинения, — заметил Светокол. — У вас есть доказательства?
— Да, — я бестрепетно выдержала взгляд аристократа.
— Если это событие действительно имело место быть, то я приношу свои извинения, — сбить Сычева с толку было очень тяжело. — Но все же, целитель…
— Пропустите меня и моих спутников, — сурово сказала я. — Мне не хочется вам угрожать, однако я готова на самые решительные действия!
Стражники схватились за оружие, но Светокол посторонился.
— Мне не хочется иметь Крюков и Волков во врагах, — объяснил он больше стражникам, чем мне.
— Опасайтесь Владетеля Сыча, — проговорил он мне в спину, когда мы уже покинули караулку. — После того, как Его Сиятельство Мезенмир Нож применил к нему магию, Владетель окончательно сдал.
— Спасибо, — я даже не обернулась.
— Ясноцвета, — стук костылей по брусчатке и едва слышный голос. — Мне жаль, что я хотел вас убить, но это был приказ моего Владетеля.
— Да у вас вся семейка, как я посмотрю, своеобразная! — не выдержал Даезаэль. — И ты еще целителя хочешь! Да радуйся, что меня обещание связывает, а то я бы тебя добил! У тебя вон та повязка на руке знаешь, чем пропитана? Моей мазью, уникальный состав которой был запатентован моей матерью. Эту мазь, которая стоит не один десяток золотых, сподручные твоего отца вытащили у меня из сумки, когда нас отравили! И ты еще благородного из себя строишь! «Мне жаль»! А мне жаль, что Ясноцвета тебя не прибила в свое время! Долг чести! Да ваш долг чести передо мной невозможно выплатить!
— Даезаэль! — я потянула эльфа за собой. — Прекращай!
— Я еще не начал, чтобы прекратить! — огрызнулся целитель. — Знай, Светокол, что Даезаэль Тахлаэльбрар имеет очень хорошую память! И потрошение моей целительской сумки — это как раз то, чего я забыть не могу. А вот ты и твоя семейка можете забыть о том, чтобы обращаться к эльфийскому целителю! Никто, никто из эльфов никогда не будет исцелять того, кто нанес другому эльфу несправедливый вред!
Даезаэль вскочил на одного из коней, которых нам привел тролль, и ускакал в ночь, чуть не сбив с ног стражника у городских ворот. Драниш подсадил меня, но я не торопилась уезжать. Развернув скакуна, я посмотрела на Светокола. Он не делал попытки нас удержать или приказать отобрать лошадей. Сычев стоял на брусчатке, опершись на костыль, и на лице у него отражалась сложная гамма чувств, которую я не смогла разобрать.
— Мне жаль, что так вышло, — сказала я. — Надеюсь, вы сможете исцелиться.
