— Где ты был? Мы тебя заждались…
— Ихсан приехал?
— Да, а с ним еще какой-то родственник!
— Какой?
— Некто по имени Суат. Странный человек. Он, дескать, лечился в санатории!
— На коня похож…
Мюмтаз только процедил в ответ:
— Я его знаю. — А затем, повернувшись к Нури, продолжил: — Он и в самом деле похож на коня. — Сам же при этом подумал о волосах Нуран, то и дело сползавших у нее от висков к глазам.
Орхан подвел итог наблюдениям:
— Этот Суат, верно, отчасти людоед!
— Нет, он просто убийца, то есть душевнобольной убийца, а может быть, самоубийца!
Такие шутки были приняты между ними с университетских лет. Однажды в курилке они услышали разговор, в котором один известный историк разделял людей на три вида: «провинциалы Востока», «шестеренка мира», «стержень», — и расширили эту классификацию. Они добавили «людоедов», которыми считали фанатиков, придерживающихся любой идеологии, правой либо левой. Те, у кого были многочисленные проблемы, о которых они каждому встречному рассказывали, именовались у них «убийцами». А «душевнобольными убийцами» считались те, кто придавал слишком большое значение своим проблемам и кого терзало стремление к бунту. Тех, кто превращал эти проблемы в обоюдные страдания, они называли «самоубийцами».
Взяв друг друга под руки, как много лет тому назад, друзья зашагали по улице, пересмеиваясь и разговаривая, растянувшись на пол-улицы. Никто из них не заметил, насколько задумчивым был Мюмтаз.
В этот послеполуденный час ресторан окутывал морской воздух. Ихсан с Суатом сидели за столиком в углу. Казалось, все солнечные лучи, отражавшиеся от морских волн, собрались у Суата на лице. Мюмтазу он показался еще более худым и бледным, чем когда они виделись в последний раз. Казалось, просвечивают все его кости…
Ихсан нетерпеливо предложил:
— Садитесь уже, не теряйте времени!
Ихсан очень редко пил. Он делал это не столько по медицинским соображениям, сколько для того, чтобы ощутить место спиртного в своей жизни. Он говорил: «Мы не должны изживать в себе его волшебство». А когда он решал выпить, он становился непоседливым, как ребенок. Он выбрал этот ресторан, потому что тот был близко к пристани, и с нетерпением ждал, пока подплывет пароход Мюмтаза. Внезапно он заговорил с племянником:
— У тебя глаза сияют… Что с тобой случилось?
Мюмтаз растерялся:
— Я обрадовался, потому что увидел Суата.
На самом деле он не рад был видеть Суата, хотя ему очень нравился его разум, его разговоры. Но в нем было что-то непонятное, отчего на душе у Мюмтаза делалось неспокойно.
