. Хвала Аллаху, через несколько месяцев у него родилась дочь — Эмине-ханым. Тот год был богат событиями: владелец рукописи приобрел для своего молочного брата Эмина-эфенди шорную мастерскую, а сам, после многих лет, проведенных не у дел, был назначен заведующим в городское управление по контролю весов. Самым же важным событием следующего года было то, что его сын, Хафиз Нуман-эфенди, начал обучаться классической османской музыке. Игре на музыкальном инструменте его должен быть обучить их сосед, Мехмед Эмин-эфенди. Кто были эти люди? Где они жили? И тут Мюмтаз отложил тетрадь на самом пороге прошлого, следовать за которым он не видел никакой необходимости.
Третья подшивка была еще более необычной. Она создавала впечатление, что была собрана из написанного ребенком. Многие страницы оказались пустыми. На одной странице, почти посредине, под неумело и неловко выведенным заголовком «Рисунок страуса на дереве», было нарисовано нечто, не похожее ни на страуса, ни на птицу вообще, а под этим рисунком был сложный узор с кляксами, зачириканный чернилами. Там также была уйма дат. Но ни одна из надписей не сочеталась с другой. Скорее всего, это была тетрадь упражнений, принадлежавшая пожилому человеку, который запоздало начал учиться читать и писать. Почти каждая строчка была написана несколько раз неумелой рукой: «Нашему предводителю-делилю в священном городе Мекка, Сейиду Мухаммеду аль-Касими-эфенди, по прозванию Водонос…» Затем обращение становилось более четким…
«Его святости, Сейиду Мухаммеду аль-Касими-эфенди, сыну ювелира Месуда-эфенди, служителю Запретной мечети, проживающему у ворот Пророка в Священном городе Мекка».
А через несколько страниц под довольно большой таблицей расходов было написано: «Дата назначения нашего благодетеля Нашида-бей-эфенди пятым секретарем приемных покоев Султана».
«Наш благодетель, его светлость Нашид-бей-эфенди, назначенный высочайшим указом на должность пятого секретаря Приемных покоев Его Величества этим утром, соблаговолили сегодня утром отправиться во дворец Его Величества в официальном одеянии на церемонию вступления в должность. Да благословит его в этом Всемогущий Аллах и ниспошлет ему удачу».
В эту минуту в голове у Мюмтаза зазвучали сразу все музыкальные инструменты эпохи султана Абдульмеджида. Ниже следовал бейт, написанный очень толстым каламом[38] и крайне неумелой рукой:
Где же та роза, и где соловей?
Там же, где лист, зеленевший на ней.
