Через секунду нас закружило в голубоватом вихре, который я в последний раз видела в рекламе ментоловой жвачки. Запах озона, головокружение, один неуверенный шаг в сторону — и стало понятно, что мы очутились в каком-то огромном городе. Над какой-то лавкой с огромной витриной мелькала и рассыпалась искрами магическая надпись: «Обуем всех!» Над соседней лавкой кружил волшебный дракон, полыхая призрачным огнем, рекламируя таверну «Голодный дракон». Мне в глаза попала какая-то искра, заставив зажмуриться и заморгать со страшной силой. Внезапно передо мной появился брутальный мачо, с урчащим рыком надгрызающий огромный запеченный окорок так, словно только что расстался навсегда с почетной диетчицей и веганшей. Я отшатнулась и моргнула, увидев надпись: «Трактир „Путник“ Лучший окорок на вертеле!» Я водила рукой перед собой, пытаясь понять, что происходит. «Нищебродский обед от трех медяков! Похлебка и хлеб!» Передо мной стояла глиняная миска с какими-то очистками и краюха хлеба, которой можно отбиваться в темном переулке. Я моргнула, замахала руками, и надпись исчезла. Передо мной снова были улица и унылое лицо Проектора, который грустно смотрел на вывески и светлячков, назойливо цепляющихся к прохожим.
— Это что было? — ошарашенно спросила я, пытаясь проморгаться и протирая уголок глаза.
— Это зазывальщики. Маги называют их спамками, — вздохнул Проектор, пока я видела рой светлячков, атаковавших какого-то знатного и толстого господина в очень дорогой одежде. Он отмахивался от них, как от роя назойливых мух, и кого-то звал. На зов к нему прибежал какой-то худой и небритый мужик, сделал одно-единственное движение рукой, и светлячки испуганно разлетелись. Толстяк поносил все вокруг на чем свет стоит, проверяя кошель на ремне, а худой маг надевал ему на шею какую-то тесемку с блестящим медальоном.
Ко мне снова подлетел светлячок, а я замахала рукой, пока эта зараза облетала вокруг меня. Внезапно откуда-то выпорхнула зеленая бабочка, оставляя сверкающий след. Светлячки тут же отпрянули и полетели донимать других прохожих. Возле каменной стены какого-то дома по стойке «смирно» стоял какой-то бородатый, бедненько одетый мужик с открытым ртом. Его руки проверяли размер чьей-то невидимой груди, по блаженному лицу растекался экстаз. Но счастье было недолгим. Его схватила квадратная баба в драном платье, чихвостя на чем свет стоит.
— Прелестница! — стонал кому-то невидимому мужик, размахивая руками, пока его волокли дальше по улице.
