И при всем этом имейте в виду — ты все время один, один на один со своими мыслями и фантазиями в том новом мире, который создало твое воображение. Ты никому не можешь рассказать о своих муках, сомнениях, ни с кем не можешь посоветоваться, ни у кого не можешь найти помощи. Потому что, делясь незавершенным замыслом, ты рискуешь погубить вещь или частный мотив в вещи, поскольку никто не может правильно оценить его, так как он еще не выполнен.
Вот что всегда сопровождает начало работы: одиночество, страх, неопределенность.
А способность к самооценке. Искусство отбора. Самое трудное? Вообразить и отобрать. Ну, представить себе с достаточной рельефностью и решить: нужно это для вещи или лишнее.
Чепуха! Совсем не сложно разобраться, где хорошо, где плохо. И только совершенно губительна, конечно, многословность.
…Несколько слов о многословии. Я не хочу давать никаких рецептов, но мне кажется, что то, что можно выразить десятью словами, не нужно выражать тридцатью. Если тот же эффект может быть произведен десятью словами, то нужно так и делать. Почему?
Во-первых, потому, что мы живем в очень быструю эпоху, все люди заняты, жизнь бесконечно уплотнена, и человек, читая, также ищет концентрат, а не вещи, разбавленные водой.
Изложить вещь в десяти словах гораздо труднее, нежели в тридцати. К сожалению, до сих пор многие этого не понимают.
Меньше слов! Короче! Еще короче! Поработай так, чтоб словам было тесно, а мыслям просторно. Убирай несущественные подробности!
Приходит на ум один рассказ. Рассказ назывался «Утонул писатель». Его погубило многословие. Вместо того чтобы закричать: спасите! — он пытался сказать слишком много слов и захлебнулся. Ну конечно же я шучу!
Иногда задумаешь какую-нибудь вещь, и вдруг сходную ситуацию встречаешь в какой-нибудь книге. Или характер, схожий с твоим. Это и хорошо и плохо одновременно. Хорошо, потому что, значит, ты угадал характерные типичные черты. Плохо, потому что, значит, измыслил ты недостаточно оригинально. Вот и разбирайся: что такое типическое, а что — случайное. Бьешься между противоречиями, выбираешь. А время уходит, а время бежит…
У писателя адова работа. Он должен все придумать, создать новый мир, продумать, пропустить через себя, перестрадать. Наверно, поэтому такое раздражение вызывает, когда он фальшивит, стремясь попасть в ногу, и такое презрение, когда он врет из меркантильных соображений.
Плохо ли, хорошо ли я писал, трудно или легко давалась мне работа — таинственное рождение нового мира, — выраженная хотя бы на бумаге, как прежде, так и теперь удивляла меня и радовала.
