Декабрь 1948 г.
Часто, особенно зимой, я ездил в Малеевку. Деревья стояли густо, сплошь покрытые инеем, особенно лиственные и сосны. Елки покрывались инеем незначительно. А ночью повалил снег, и, когда я утром на другой день вернулся на станцию Дорохово поездом, земля была засыпана свежим снегом так, что машины пробирались с великим трудом и точно плавали, а не ехали по Можайскому шоссе.
Ночью температура поднялась еще больше, а вчера ночью было — один градус и пошел дождь… Снега сразу побурели, осели, покрылись оспинами, под деревьями их осыпали капель и хвоя, они стали неопрятными. Сейчас вечером дождь, ветер.
В санатории истопник, верно, не успел истопить уголь, положенный по программе, и дикая жара.
Сентябрь 1952 г.
Веточку традесканции, которая в быту называется «бабьи сплетни», я сунул в сентябре в горшок, и она быстро стала расти. Росла она, как говорится, не по дням, а по часам. Она выросла длинным, изящным стебельком, спиралькой, на ней сидели овально-ланцетовидные листики, вверху нежно-зеленые, с серебристой пушистой кожицей, более темной, и не отливающие серебром зеленой окаемкой, и такие же, потемневшие глянцевитой полоской, нарезные листы. Чем ниже сидели ее листья, тем они больше переходили в лиловый цвет и серебристый налет на листе тускнел.
Однажды днем, когда пригрело солнце, веточка вдруг начала наклоняться. Она клонилась все ниже и ниже у меня на глазах, конец ее прогнулся кверху, и она сама приняла такой вид: в местах сгибов подагрически утолстился ее стебель, и вся она чуть потускнела, постарела. Но затем в разных ее местах, на всем ее протяжении начали на ней расти боковые отростки. С каждым днем все больше и больше вылезали они из-под листьев, самостоятельные, маленькие цветочки.
Когда мы уехали в Коктебель, то цветочки на сохранение оставили глухой соседке. Когда вернулись — цветочки, кроме кактусов, у старухи были очень плохи. Но на боковых побегах сохранились зеленые концы. Я их обрезал, подержал в банке с водой, пока они не пустили корни, и четыре отростка посадил в землю. Три из них укоренились, уже дали по новому листу.
Какая же поразительная жизнеспособность у этого растения!
Декабрь 1955 г.
Человек помнит себя восемнадцатилетним, тридцатилетним. Среди кого бы он ни находился, он всегда самый младший. И вот наступает время, когда в каком бы обществе ты ни находился, ты — самый старший, и все чаще и чаще ты ловишь на себе взгляд, означающий: ну а что здесь нужно этому старику?
