Глубочайшее страдание отражалось на розовом толстом лице Соколовского. Он вздевал руки, надувал щеки и говорил:
— О господи! Но Шандорин работает на таком же доломите. Ведь у Шандорина завалочной машины и вовсе нет, работает вручную. Зачем черта гневить ерундовыми разговорами?
Сталевары хмурились. За исключением Севастьянова, это были люди пожилые, много лет проработавшие у мартеновских печей. Обидно было слышать упреки начальника. Сталевар Ладный, сердитый седой мужчина с выпученными слезящимися глазами, уверял, что у Шандорина счастливая рука, он из сметаны, если захочет, сварит хромоникелевую сталь. Сталевар Сонов оправдывался тем, что у Шандорина печи меньше по объему и при ручной завалке легче уследить за ходом плавки.
— Какие вы после этого сталевары?! Вымысел, вздор! — сердился Соколовский. — Вас дальше русской печки пускать нельзя.
Тогда Сонов, старик с узкой, вытянутой головой, по-бабьи хлопал себя по щеке и говорил жалостливо:
— Зря нас обижаешь, Иван Иванович. Я тридцать лет сталь варю. Знаю ее как свои пять пальцев. Продежурь со мной плавку, скажи, что не так, тогда будем ссориться.
И Соколовский простаивал у печи вместе с мастером одну плавку за другой от самого начала завалки до выпуска металла, никаких погрешностей в работе не замечал, а конечные результаты получались те же.
— Тут не сталевары виноваты, Константин Дмитриевич, — с тоской говорил Соколовский после дежурства у печи, — наши старики сталевары в конце концов не хуже Шандорина. Не будем на них зря возводить напраслину. А из такого человека, как Севастьянов, со временем выработается первоклассный сталевар. Парень серьезный, трудолюбивый, любознательный.
— Тогда в чем суть? — допытывался Муравьев.
— У нас хромает общая организация. Недостаточен тепловой режим, это же ясней ясного.
— Иван Иванович, но кто оспаривает, что недостаточен тепловой режим? — Соколовский промолчал. — Значит, надо бороться за его повышение. А я не вижу, чтобы мы боролись. Равнодушие администрации? Надо преодолевать. А что мы делаем для этого?.. Ну, а дальше? Плох директор? Трусоват главный инженер? Все это общие слова. А конкретные, действительные причины?
— Мы — новый мартен — центральный узел завода, а существуем на положении пасынков, — признался Соколовский.
— Факты, факты?.. — требовал Муравьев.
Соколовский надувал щеки, пыхтел и прекращал разговор.
Приятно было мечтать о десяти тоннах с квадратного метра площади пода, но никогда, ни одного раза съем стали не превысил трех тонн.
