Джалханцы-геген пребывал в Улясутае несколько дней, проводя время, главным образом, на тайных совещаниях с атаманами. Затем выехал в Лхасу после прекрасного банкета, который устроили в его честь офицеры и китайские купцы.
На третий день после выезда Гегена, я получил от атамана Казанцева приказ о посвящении сотника Карапетова в процесс изготовления гранат, сам же был отдан в непосредственное распоряжение есаула Безродных.
Этот приказ очень меня обеспокоил, потому что последовал после моего разговора с Безродных, в котором тот же самый Безродных утверждал, что слышал якобы о моей службе в большевистской армии. Видимо, кто-то был заинтересован в моей погибели.
Мои приятели были неимоверно обеспокоены этим отъездом, так как знали уже тактику Безродных, который приговорённых к смерти отправлял якобы в Ургу и приказывал их расстреливать в нескольких километрах за городом, среди скальных расщелин.
Моё подозрение подтвердило известие, что с отрядом должен был выехать поручик С., уже в течение нескольких дней сидящий под арестом за служебный проступок.
В моих мыслях мелькали все страдания прошедшего года — тюрьма в Минусинске, тяжёлые условия жизни в тайге, бессонные ночи в седле во время боёв в Урянхае, наконец, полная приключений жизнь в Монголии, и многократно задавал себе вопрос, неужели столько страданий должно закончиться бездарно…
Или завистливая судьба не позволит мне уже никогда вернуться на свободную любимую родину?
В минуты сомнений я очень отчётливо слышал слова шамана из Урянхая: «Много времени проведёшь ты в седле, но вернёшься туда, где ждёт тебя успокоение».
Решил быть в путешествии очень осторожным и никогда не оставлять у себя за спиной солдат есаула. К седлу привязал суму с гранатами, чтобы в случае предначертанного судьбой приговора убить себя и своих палачей.
Двухнедельное путешествие, в постоянном напряжении и ожидании смерти, разрушало мои силы, тем более, что, несмотря на то что Безродных относился ко мне с должным уважением, не удалось мне узнать у него, с какой целью меня везли в Ургу.
С другой стороны, я был доволен этим путешествием, которое бросало меня на 1200 км восточнее, откуда можно было добраться до Китая или до Японии, где уже были польские консульства.
XIX. ТРАКТОМ УЛЯСУТАЙ — УРГА (ДА-ХУРЭ)
Весна 1921 года, находясь во всей полноте изобилия и зелени, сменилась изумрудом в лучах солнца, когда добрые кони несли нас через широкую степь, расположенную на юге от Улясутая. Степь поблёскивала кое-где зелёно-голубой бездной небольших озёр, полных водоплавающими птицами, оглашаясь пронзительным криком журавлей и лебедей или с шумом падающих в камыши гусей, турпанов и уток. Шума голосов мелких птичек не хватало в степи, не хватало прелестных и звучных мелодий, здесь господствовал какой-то дикий фальшивый оркестр болотных птиц, которые, несмотря на свою величину, дрожат и умолкают перед королём птиц — орлом и кровожадным ястребом.
