Неодобрительно покачав головой, Пилюля, развернул футляр с инструментами и склонился над раненым. О том, чтобы пытаться перенести его куда-нибудь в другое место, не могло быть и речи. Счет шёл на минуты, но мало кто верил в успешность экстренной операции — раны лейтенанта были слишком серьезными. Натянув на руки пару стерильных перчаток, входивших в комплект аварийной мед аптечки полевого хирурга, доктор склонился над раненым.
— О Господь мой, Создатель мой, прошу помощи Твоей, даруй исцеление рабу божьему Дмитрию, омой кровь его лучами Твоими. Только с помощью Твоею придет исцеление ему. Прикоснись к нему силою чудотворною, благослови все пути его ко спасению, выздоровлению, исцелению…. — глухо забормотал Пилюля, пока его руки проворно метались над распоротой грудью Скворечникова.
Но тут внимание Булавина отвлек новый звук. Лежавший ничком Рон застонал и пошевелился.
— Не стреляйте! — взвизгнула Татьяна Сергеевна, бросаясь к Уизерспуну.
— Стойте! — зло крикнул ей вслед Молот.
Не обращая внимания на предупреждающий окрик Булавина, учёная подскочила к Рону и начала водить над ним своим прибором.
— Чт… что со мной? — раздался слабый голос со стороны «монстра».
Рон попытался приподняться, но его руки задрожали, и он рухнул бы на палубу, не поддержи его Татьяна Сергеевна.
Медленно приняв сидячее положение, Рон бессмысленным взглядом смотрел на нацеленные на него автоматы, потом его взгляд скользнул выше и уставился на сжимающих оружие людей.
— Что… что происходит? — плаксиво, со страхом спросил он, непонимающе глядя на Татьяну Сергеевну. — Где я?..
— Успокойтесь, Рон, — поспешно затараторила Симонова, легко переходя на английский. — Всё в порядке. Теперь с вами всё будет в порядке! Мы отведем вас… в безопасное место… — оглядев следы кровавого побоища, учиненного здесь Роном две недели назад, пообещала Симонова.
— Не думаю, что это хорошая идея, вести его к остальным, — с сомнением заметил Булавин, догадываясь, о каком «безопасном месте» говорит учёная.
— Я же сказала вам, теперь он абсолютно безвреден! — негодующе воскликнула Симонова, но Булавин лишь отрицательно качнул головой.
— Нет. Я не позволю вам подвергать опасности жизни оставшихся на станции людей только на основании ваших голословных заверений.
— Вам показать мои выкладки? — откликнулась Симонова, раздраженно всплеснув руками. — Так боюсь, вы в них не разберетесь!
Не обращая внимание на грубость учёной, Булавин спокойно предложил:
