Между ними и огнем ползали взад и вперед бульдозеры, снося кустарник и создавая преграду для огня.
Дорога была забита автоцистернами и прочей техникой. Возле машин в выжидательных позах стояли люди. Чувствовалось, что они считают, что от их правильных и осторожных действий будет зависеть, пойдет ли пламя, подобное незваному божеству, дальше или умрет там, на склоне.
Когда мы приблизились к домику, я разглядел, что часть его стен и крыша были обрызганы с воздуха красной жидкостью, предохраняющей от загорания. Остальная часть стен и ставни на окнах стали серыми от времени.
Дверь была открыта, ключ торчал в замке. Миссис Броджест подходила к дому медленно, словно страшась того, что может увидеть внутри. Но ничего необычного мы не увидели в большой и просторной передней комнате. Зола в каменном камине была холодной—такой холодной она могла быть уже много-много лет. Часть старомодной мебели была обтянута холстом, и все это живо напомнило мне о далеком прошлом.
Миссис Броджест тяжело опустилась в обтянутое холстом кресло, и вокруг нее поднялось облачко пыли. Она откашлялась и заговорила совсем уже другим голосом, в котором я разобрал нотки непритворного стыда:
Боюсь, что я примчалась сюда слишком быстро.
Я вышел на кухню, чтобы принести ей воды. В кухонном шкафчике стояли чашки, но когда я открыл кран над оловянной раковиной, оказалось, что воды нет. Газовая плита тоже была отключена.
Я прошелся по другим комнатам и установил, что в доме были две спальни и пригодный для ночлега чердак. На него вела деревянная лестница. Чердак освещался слуховым окном; там стояли три кровати, покрытые все тем же холстом. Одна из них была помята. Я откинул холст. На лежавшем под ним тяжелом сером одеяле было несколько кровяных пятен, недавних, но и не совсем свежих.
Я спустился в большую комнату. Миссис Броджест заснула, откинувшись на спинку кресла. Ее замкнутое лицо стало спокойным и миролюбивым. Она тихо похрапывала.
Я услышал нарастающий рев низко летящего самолета и выбежал через заднюю дверь. Мне удалось увидеть красную струю, тянущуюся за самолетом и падающую на огонь. Самолет становился все меньше, грохот постепенно затих.
Две лани — самец и самка — вышли на склон русла пересохшего ручья и направились к рощице. Они увидели меня и, грациозно перепрыгнув через лежащий на земле ствол дерева, скрылись в гуще рощи.
Позади домика проходила размытая гравийная дорога, заросшая сорняками. Она вела к той тропе, что проходила по гребню. Я пошел по этой дороге, направляясь к деревьям, и вдруг увидел на ней следы автомобильных шин, идущие от маленького сарайчика. Судя по примятым сорнякам, следы были свежие; они виднелись только с одной стороны дороги.
