— Насколько мы знаем, — продолжал судья холодно, — один раз вы все-таки сказали правду. Но только один раз…
Он прервал свою речь, чтобы взглянуть на юношу, который как раз в этот момент открыл дверь, ведущую в какие-то внутренние помещения, и поднял брови. Ни нетерпения, ни раздражения — полное спокойствие. Судья Моллисон не любил суетиться.
— Только что получено на ваше имя, — сказал юноша. — Радиограмма. Вот я и подумал…
— Дайте сюда! — Судья скользнул взглядом по конверту, кивнул куда-то в пространство и снова обратился ко мне.
— Итак, один раз вы сказали правду. Вы сказали, что приехали из Гаваны. Это верно. Там вы забыли вот это! В полицейском участке, где вас задержали для допроса и суда… — Он сунул руку в ящик стола и вынул оттуда небольшую книжечку, на обложке которой отчетливо сочетались синий, золотой и белый цвета. — Узнаете?
— Британский паспорт, — сказал я спокойно. — Мои глаза не телескоп, но я полагаю, что это, должно быть, мой паспорт. Иначе вы не затеяли бы вокруг этого столько возни. Но если он все это время был у вас, то почему же вы…
— Мы просто хотели установить меру вашей правдивости, которой вы, видимо, совершенно лишены, и меру вашей лживости, которая, судя по всему, весьма высока. — Он с любопытством посмотрел на меня. — Вы ведь хорошо знаете, что это значит? Если мы имеем ваш паспорт, то, очевидно, имеем и многое другое. Однако вы и бровью не повели. Вы или чрезвычайно хладнокровны, Крайслер, или чрезвычайно опасны… Правда, может быть еще и третье: вы очень тупы.
— А чего вы ожидали от меня? — спросил я. — Ожидали, что я упаду в обморок?
— Наша полиция и власти по делам иммигрантов находятся, по крайней мере в данный момент, в очень хороших отношениях со своими кубинскими коллегами. — Казалось, он совершенно не слышал моего вопроса. — А наши телеграммы в Гавану дали нам нечто более важное, чем ваш паспорт. Мы получили богатую и весьма интересную информацию. Ваше имя совсем не Крайслер! Вас зовут Форд. Вы провели два с половиной года в Вест-Индии, и вас хорошо там знают на всех крупных островах…
— Это все слава, судья… Когда у вас столько друзей…
— Дурная слава! За два года — три приговора за мелкие преступления…
Судья Моллисон бегло просматривал бумагу, которую держал перед собой.
— Источник средств к существованию неизвестен. Лишь однажды вы три месяца работали в качестве консультанта фирмы по подъему затонувших судов. — Он взглянул на меня. — И что… что вы делали в этой должности?
