— Вы узнали меня на стоянке? — спросил я.
— Нет… — Левой рукой он раскрыл мой «кольт», вынул оставшийся патрон и небрежным движением кисти бросил его так ловко, что угодил прямо в корзину для мусора, стоявшую футах в десяти от него. И вообще, он был похож на человека, который, из десяти возможных очков выбивает десять, которому удается все, что бы он ни задумал. Если он так ловко действовал левой рукой, то как же он действовал правой? А он тем временем продолжал:
— Я никогда вас не видел до этого дня. Я даже ничего не знал о вас, когда увидел вас на стоянке сегодня впервые. Но я сто раз видел эту молодую леди и столько же раз слышал о ней. Вы, конечно, нездешний, иначе вы бы тоже о ней слышали. Впрочем, может быть, и слышали, но не подозреваете, кого вы захватили. Да вы и не первый, кого она ввела в заблуждение. Ни грима, ни акцента, детские косички… Так можно выглядеть, когда ты либо вообще отказываешься от соперничества, либо уверен и без того в победе над соперниками. — Он посмотрел и снова улыбнулся. — Мери Блэр Рутвен не имеет соперниц! Зная свое положение в обществе и зная, кто твой предок, можно вести себя как угодно. И пусть уж другие заботятся о своей внешности!
— И кто же ее предок?
— Какое невежество! Блэр Рутвен! Генерал Блэр Рутвен! Вы ведь слышали про четыреста семейств Америки? Тех, кто стоит на самом верху? И слышали про «Мейфлауэр»? Ведь это предки старика Рутвена разрешили пилигримам высадиться в Америке! И наконец он самый богатый — может быть, не считая Поля Гэтти — нефтяной магнат в Соединенных Штатах.
На эти слова мне нечего было ответить. Тут, как говорится, комментарии не требовались. Интересно, подумал я, как бы он реагировал, если бы я рассказал ему о своих мечтах о домашних туфлях, об уюте с наследницей миллионера? Вместо этого я сказал:
— Значит, вы включили радио, когда были на стоянке? И услышали последние известия?
— Угадали, — с улыбкой сказал он.
— А вы кто такой? — Это спросила Мэри Блэр, произнеся тем самым первые слова с момента его появления. Вот что дает вам положение среди четырехсот, да еще на самой верхушке этой лестницы! Вы не падаете в обморок, не бормочете прерывающимся голосом «слава Богу», не разражаетесь слезами и не обвиваете руками шею своего спасителя — вы просто дарите ему дружескую улыбку, которая показывает, что он вам равный, — даже если вы отлично знаете, что это не так, — и спрашиваете: «А вы кто такой?»
— Яблонски, мисс… Герман Яблонски.
