Я открыл дверь и вышел на кухню. Потом осторожно пошел по длинному коридору в переднюю часть дома. В этот коридор выходило несколько комнат, но все они были пусты. В одной или двух была какая-то обстановка, но все пропахло пылью.
В холле была лестница, ведущая наверх. Я бесшумно двинулся к ней. На полпути к лестнице был поворот, и когда я добрался до этого места, то увидел свет, выходящий из-под двери. .
Я остановился и прислушался, но ничего не услышал. Я добрался до двери, нагнулся и заглянул в замочную скважину. Прямо напротив я мог видеть горящий камин и кресло. Минут пять я прислушивался, но ничего не случилось. Я тихонько взялся за ручку двери и начал мягко ее поворачивать. Наконец я приоткрыл дверь и заглянул в комнату. Она была довольно больших размеров. Часть обстановки я не видел, но пару кресел у камина и стол разглядел.
Я пошел к столу. Едва дойдя до него, я уловил запах табачного дыма. Кто-то курил турецкие сигареты. Я сунул руку в карман и достал свой портсигар, когда услышал:
— Положите руку на стол и не двигайтесь, иначе я убью вас.
Ребята... Ох, ребята! Это был женский голос. Такой мягкий голос, что дрожь охватила меня всего от кончиков ушей до ног. Мне было бы любопытно узнать, как она выглядит.
Я начал улыбаться.
— Полагаю, я могу достать сигарету? — сказал я.— Я очень долго не курил.
— Стойте на месте,— был ответ.— Можете положить на стол свой портсигар и закурить.
Я горячо поблагодарил, положил портсигар на стол и достал сигарету. Пока я это делал, она обошла вокруг стола и остановилась передо мной.
Я уже говорил вам о ее голосе. Теперь я должен сказать, что все остальное соответствовало ему. Когда я взглянул на эту детку, я почувствовал себя так, будто в меня со всех сторон вонзили кучу булавок.
На ней был каракулевый жакет, а,под ним черное платье с голубым воротником. С такой фигурой, как у нее, она могла носить старый мешок и все равно была бы красавицей.
Под голубым тюрбаном с платиновой заколкой лежали волны рыжих волос, а запах от них исходил такой, что я и описать не могу. Когда я говорю, что она была рыжей, я имею в виду тот цвет, которым так часто пользовался Тициан. Тон ее лица напоминал лучшие сливки, брови были черные, а глаза смотрели злобно, как у черта.
Я вздохнул. До меня дошло, что в этой красотке есть что-то необычное, поэтому я взглянул на ее ножки. Поверьте мне, они тоже были хороши. Один взгляд на такие ножки, и любой дедушка пустился бы в пляс. Черные шелковые чулки и туфли заканчивали картину И делали ее похожей на голливудский кадр. Но были еще детали.
