- Догадываюсь. Марганца маловато.
- Верно! Зато подшипниковую сталь следует улучшать путем вакуумного рафинирования. Так-то! - Ларсен положил журнал обратно на полку. - Увы, пора собираться. Увы и ура...
- Значит, опять туда же?
- А як же, мон шер! Война войной, а любовь любовью. Кто знает, сколько еще осталось вкушать прелестей этой греховодной жизни. Нужно спешить, мсье литератор!
- Не понимаю! - Сергей в раздражении отшвырнул книгу. - Просто отказываюсь понимать! Второй месяц живу с тобой в одном блиндаже, а постичь не могу!
- Чего-с? - Ларсен дурашливо корчил рожицы в замурзанное зеркальце. Заметив что-то возле носа, озабочено проворчал. - От этих столетних концентратов черт-те что высыпает...
- Тебя не могу понять! Тебя! - воскликнул Сергей. - Идет война. Возможно, последняя для людей. Это уже не конфликт между западом и востоком, севером и югом, - это куда страшнее!
- Только не надо патетики, хорошо? Зубы ломит, - Ларсен спрятал зеркальце в карман, поднявшись, огладил на себе китель. - Сейчас бы цветочек какой-нибудь. Хоть самый захудаленький. Я знаю, они это дело любят.
- Вот-вот! Ягодки, цветочки!.. - Сергей нахмурился. - Женился бы - и не думал о чепухе.
- А может, я желаю думать? И именно о чепухе! - Ларсен недоуменно шевельнул бровями. - Женился бы... Что я - током стукнутый? В две тысячи вольт... И потом, Сергуня, великим редко везет с семьями. Крайне редко. Блаженствовал ли Александр Сергеевич? Черта-с два! Оттого и погиб. И как не погибнуть? Жена - вертлявая кокетка, брат - мот и предатель, отец манерный скупердяй, дяди и тети - тоже не слаще. В общем... Семья, милый Серж, - это крест. Такой крест, что ай-яй-яй и ой-ей-ей! Блажен неведающий, но я-то знаю и ведаю - вот в чем заковыка.
- Глупости! - Сергей нервно прикусил губу. - Какие глупости!
- Нет, не глупости, Серж, - жизнь! - Ларсен неопределенно взмахнул рукой. - Эго и тому подобное.
- Неужели тебя волнует только это? Думать о женщинах, когда... нервным движением Сергей сплел пальцы, и косточки его явственно хрустнули. - Возможно, пройдет неделя-месяц, и никого из нас не останется в живых. Я даже не о нас конкретно, я обо всех, о человечестве... Разве это не жутко? Ты пойми, долгие тысячелетия складывалось то, что мы называем теперь культурой, и все, понимаешь, - все ухнет в тартарары! Труд множества поколений, все наши достижения, миллионы величайших полотен, музыка Дебюсси и Кутавичуса. Значит, все было напрасно? Революции и подвиги, жертвы во имя всеобщего счастья?.. Ты ответь, не отворачивайся! Я знаю, люди ошибались, но ведь при этом они продолжали верить в будущее. Каждый в свое собственное. Для него в сущности и жили. А теперь... Теперь этого будущего не осталось. Ни у кого! Скажи, какое право они имели посягнуть на все это?
