Вскоре невдалеке от аптечного угла внимание карапуза привлекает яркая коляска. Приблизившись к ней, он не без любопытства заглядывает под полог. Оттуда на него сонно таращатся выпученные глазенки младенца. Слюнявая соска в припухших губах ритмично и чмокающе подергивается. Подумав, мальчишка выдергивает соску изо рта ребенка и дует лежащему в лицо. Но эффекта добивается обратного. Ласково жмурясь, малыш тянет к нему пухлые ручонки и что-то лопочет. Вот дурак! Мальчишка дает ему щелбана и, чуть помешкав, осторожно бьет пятерней по мягкой щечке. Личико в коляске по-старушечьи морщится, и губы вот-вот опасно скривятся. Не дожидаясь тревожной сирены, мальчишка пихает соску обратно и торопливо бежит от коляски.
Влага, пропитавшая воздух, внутри помещения многократно уплотнена дыханием и теснотой людей. В душной жаре, проникаясь все большим взаимным раздражением, собравшиеся утирают рукавами мокрые лица, ворочают головами и перетаптываются. В центре современного города, посреди асфальтовой слякотной осени - тусклые тропики. Единственное развлечение - пестрым квадратом висит на стене. Это не картина Эль Греко и не охотничий трофей, - это липкий пластырь, покрытый слоем мух и комаров. Глядя на него, люди ощущают смутное удовлетворение, некое не вполне осознанное злорадство, как компенсацию за переносимые муки.
Здесь человек двадцать, а то и больше. Каким-то чудом полной женщине все-таки удается затесаться в очередь, и, отдыхая, она шумно дышит, стараясь не глядеть на соседей, всем своим видом демонстрируя решимость возобновить бой в любую минуту. Со стороны окружающих - полная взаимность, и все же чувствуется, что победа за вторгшейся женщиной. О недавней перепалке не поминают, - последние нервы, как последние патроны, берегут на будущее. Мужчина с плоским невыразительным лицом ведет себя спокойно и местом в очереди не интересуется. Он пристроился в пустующем углу, поглядывая на людей юрким цепляющим взором. Легкий дождевик он успел скинуть, спрятав в спортивную сумку, и всем видно, что рубаха на его большом мускулистом теле - в темных расплывающихся пятнах. Не снимая белой кепки, прикрывающей, должно быть, лысину, он то и дело вынимает из кармана широкий, словно полотенце, платок и вытирает лоб, подбородок, шею. В промежутках между этими пассами, бесцветные глаза его продолжают изучать сгрудившихся очередников, ощупывая их с бесцеремонностью забирающегося в карман грабителя.
