- Ты что, список составляла?.. А нет, так и стой, милая, в порядке живой очереди! А у меня ребенок!
Неожиданно подает голос ветеран-старичок.
- Что вы себе позволяете! - дребезжаще вопрошает он и к радости молодых спекулянтов забавно притопывает ногой.
- Ой, да помолчите вы! - отмахивается от него женщина-танк. - Еще и вас мне слушать.
- Что значит - помолчите? Вы... - Старичок беспомощно шарит вокруг взглядом и трясущейся рукой лезет в карман. - Я, к вашему сведению, ветеран войны... Да! И награды... Могу без очереди, но не лезу, потому что стыдно!
- Да житья от вас не стало! - огрызается мамаша. - Медальки, ордена, книжечки... Привыкли козырять!
Старичок смолкает. Он только пораженно хватает ртом воздух и слепо водит рукой с удостоверением.
- Постыдились бы, гражданка! - кричит кто-то. - В самом-то деле!
- А мне стыдиться нечего! - навзрыд плачет женщина-танк. - Я сама всю жизнь болею, и ребенок мой тоже...
Высокий, сосредоточенно следящий за событиями, замечает в окошке с той стороны мелькание знакомого ватника. Пружинисто приближается к ругающимся.
- В сторонку! - он легко оттирает от окошка всех троих, и крепкая волосатая рука ныряет в недоступную всем глубину, навстречу ватнику продавщицы. В пальцах у него крупные купюры. На мгновение все немеют.
- Да что же это творится! - старичок с хрипом пробует расстегнуть душащий его ворот.
- Сволочь! - визжит женщина-танк и молотит кулаками по широкой мускулистой спине мужчины.
Деньги у высокого уже взяли, сумка под боком хищно распахнута, и он неспешно поворачивается. Попутно кидает взор в сторону парней. Те стоят встревоженные, но, по-видимому, понимают, что запоздали. Пальма первенства уже не за ними, и попыток вмешаться они не предпринимают.
- Отвали! - кидает высокий женщине-танку и, сузив глаза в неприятные щелки, смотрит на ветерана. - А ты заткнись, герой! Еще на костылях бы сюда приковылял...
Перед ошеломленными людьми вновь вырастает широченная спина, прячущая от них амбразуру окошка и продавца с его чудо-товаром.
- Дрянь такая! - вопит женщина и в ярости замахивается на ненавистную спину сумкой. Из толпы выскакивает ее малец и направляет в высокого автоматик. Пластмассовый курок легко поддается, и происходит страшное. Игрушка ударяет мальца в грудь, и задираясь стволиком, наполняет помещение обвальным грохотом. Из плавящегося дульного среза толчками колотит пламя, пули веером разлетаются по залу, дробя в пыль штукатурку и серый бетон. Вскинувшись, высокий переламывается в пояснице и рушится на пол. Блесткие пачки вываливаются из его рук, и под ноги обезумевшим людям весело катятся зеленые горошины альмониса. Но всего этого высокий уже не видит. Кое-кто, прикрывая голову, бежит к выходу, но большинство в оцепенении стоит на месте. А игрушечный автоматик продолжается вибрировать в ручонках перепуганного мальчугана, извергая огненную смерть. Вскрикивает одна из курточек, и дипломат падает на линолеум, чтобы тут же подпрыгнуть от угодившей в него свинцовой струи. Мгновением позже звонко рассыпается витрина, и длинная вереница выстрелов смолкает. Мальчуган с воплем разжимает покрытые волдырями ладони и кричит, глядя то на руки, то на сидящую на полу мать. До захлопнувшегося окошка уже никому нет дела, и никто не смотрит на раскатившиеся по полу искристые гранулы альмониса.
