Константин действовал споро и красиво. Им можно было любоваться. Все-таки, несмотря на все свои личностные недостатки, врачом он был от бога. Во время экстренной ситуации он был скуп на слова и ненужные движения и жесты, однако смотреть на него можно было не отрываясь, любуясь прекрасно сделанной работой.
– Оля, можно, – бросил он, фиксируя пластырем эндотрахельную трубку на щеке пациентки.
– Работаем, – кивнула она и занесла над кожей зажатый в пальцах скальпель.
Отточенными движениями практически на автоматизме она рассекла ткани, и вот уже через несколько минут в ее руках безвольно повис синюшный ребенок, которого очень быстро перехватили неонатологи. Работая в операционной, она краем уха следила за репликами микропедиатров и словами анестезиолога, периодически озвучивающего показатели давления и пульс женщины. Напряжение не отпускало, мысли о ребенке со скоростью света носились в голове, нарушая сосредоточенность, так необходимую в подобной ситуации.
Наконец со стороны детского столика раздался слабый писк, и Ольга отвлеклась на пару секунд, с удовлетворением отмечая, что ребенок жив. Возвращаясь взглядом к блестящей в разрезе матке, столкнулась с глазами Константина, в которых мелькнуло странное чувство. Что-то холодным коготком царапнуло ее душу, особенно когда она заметила, как мужчина отдал распоряжения анестезистке ,и та, срываясь на бег, опрометью вылетела из операционной.
– Работай, Оля! – Грубо прикрикнул на нее Константин, измеряя давление.
Все-таки что-то пошло не так. Матка никак не хотела сокращаться, болтаясь дряблой тканью в руках. Ольга массировала мышечный орган, ожидая, что вот-вот – и он станет плотным, тогда можно будет уйти из живота, и все закончится хорошо. Однако рука так и ощущала кисельную консистенцию.
Глядя на хирурга, Ольга проговорила вслух то, что сама страшилась решить.
– Окситоцин не помог, швы кровоостанавливающие наложила. Толку никакого…
– Оль, ты сама знаешь, что должна сделать, – с сожалением произнес ассистент.
– Да… Должна… Костя, мы матку удаляем. Как состояние?
– Стабильно. Работай, Оль.
Операция длилась еще час. Проверив количество отделившейся мочи, Ольга вышла из операционной в состоянии полного эмоционального опустошения. Стянула с лица маску, очки, развязала завязки халата и почти без сил оперлась о раковину умывальника.
Из зеркала на нее смотрела смертельно уставшая, серая женщина без возраста с мешками под глазами и скорбно опущенными уголками губ. Глубокие складки прочертились от крыльев носа вниз.
