— Конечно. Крепкая цеховая традиция.
— Чего?
— Закрываемся, — провозгласил мужик за стойкой. — Скоро закрываемся.
— О, выпить еще хотите? — спросил я. — Может, скотч?
— Нет, спасибо.
— Да и я уже, того, вполне нарезался. И баба моя скоро вернется. У нее, типа, деловой обед. В связи с ее бутиком. Пытается, это, инвесторов привлечь.
Он ничего не ответил. Я зевнул и с хрустом потянулся. Икнул. Вставая со стула, я зацепил коленной чашечкой угол столешницы. Эмисова рюмка шатнулась на ножке, как подброшенная в орлянку монета, но у него оказалась хорошая реакция, и почти ничего не расплескалось.
— Блин, — высказался я. — Ладно, Мартин, до скорой встречи.
— Несомненно.
— …Чего-чего ты сказал?
Я вдруг понял, как меня раздражает его высокомерный тон, его загар или его книжка. Или то, как он пялится на меня на улице.
— Ничего, — ответил он. — А что такое?
— Как-как ты меня назвал?
— Никак.
— Я что, вру, что ли? Вру, да?
— Да успокойся, приятель, успокойся. Ты молодец, все у тебя получится. До скорой встречи.
— …Ладно.
— Только береги себя.
— Ладно. Ну, Мартин, пока, — сказал я и на подкашивающихся ногах вписался в дверной проем.
Одиннадцать вечера — час беспредела. Полицейские в рубашках с короткими рукавами (все мы последнее время так ненавязчивы, так неформальны во всем, что касается преступности) стоят по шесть вокруг белых фургонов, финансовой скорой помощи с аккуратной красной полоской, обслуживание на поворотах с главной трассы, за кюветом. Где-то скапливалась шпана, уличные драчуны готовились начать свое шоу. Судя по всему, в прошлую субботу здесь была натуральная революция. Я обедал один у окна в «Бургер-бауэре» и ничего не заметил. По-моему, здесь что ни вечер, то полный беспредел. Всегда был и всегда будет. В одиннадцать вечера на Лондон обрушивается буря, массовое безумие, пей до дна и хватай, что плохо лежит… А вот и они опять. Не стесняйтесь, говорю я. Вам море по колено, а мне и подавно, живем только раз. Нечего стесняться.
Бей-круши.
— Усекла, Селина, — втолковывал я ей по окончании моего личного беспредела. — Слушай меня, и слушай внимательно. Пока меня не будет, чтобы юная леди сидела тише воды, ниже травы. Усекла? Чтобы никаких мне больше фокусов! Ты теперь, детка, на зарплате сидишь, и мое слово, черт побери, закон. Никто еще не объезжал Джона Сама на кривой, ясно? Никто!
— Ась? Ничего не слышу. Морду бы хоть от подушки оторвал.
— И пусть только кто-нибудь попробует меня надуть — сразу об этом пожалеет. Живо поймет, что не на того напал…
