Деньги | страница 35



— Тридцать пять лет подряд, и все на коне, — объяснил он. — За что и уважаю.

Ненавистные стены стоически взирали, как я пакую свое барахло. Помня о предстоящей встрече с Мартиной и не желая пускать псу под хвост достижения последних двух дней, я выхлебал кварту «шабли», дабы слегка подзарядиться на полдня вперед. Однако номер был набит скотчем, джином и бренди; не пропадать же добру. Африканской семье хватило бы всего этого на месяц, чтобы не просыхать. Звонить Селине я больше не стал. То-то она удивится.

Чинные поначалу, вскоре мои сборы выродились в форменное озверение. Под диваном я обнаружил непочатую пинту рома — видно, спрятанную туда Феликсом — и стал прикладываться к ней тоже. Разодрав большой палец замком, я несколько раз наподдал по крышке чемодана коленом. В какой-то момент отвалился на кровать и, наверно, закемарил на минуту-другую. Разбудил меня телефон. Вальяжно хлебнув рома, я закурил и неторопливо выдул дымное кольцо.

— Господи, опять вы.

— Ах ты козлина, — произнес тот же голос. — Улепетываешь, значит. Будешь теперь дома у себя динамо крутить. Что случилось-то? Провалы в памяти, небось, день туда, день сюда. Видел я, видел, как тебя корячило. Всё, кранты. С тобой кончено.

Похоже, я наконец-то дождался. Звонок-таки вовремя, настрой самый правильный. В подобных случаях главное — чтобы хватило словарного запаса. Я и так-то за словом в карман не лезу. Алкоголь же просто чудо как расширяет запас. Я крепко ухватил телефон за глотку, подался вперед и начал:

— Ладно, мудозвон, теперь ты послушай. Лечиться надо, понял? Шагом марш в свою районную психушку или в канализационный коллектор, или на переработку вторсырья, она давно по тебе плачет. Это ж надо так мозги засрать. Сам-то ты не виноват. Это все биохимия, это все деньги. Тебе выдадут на халяву немного колес, и на какое-то время полегчает.

— Еще хочу, — произнес он. — Какой стиль, просто бальзам на душу. Мы еще встретимся.

— Очень на это надеюсь. И когда я с тобой разберусь, умник, от тебя только рожки да ножки останутся.

— Мы еще…

— Мы еще встретимся. И я тебя выебу и высушу.

Я швырнул трубку на рычаг и, тяжело дыша, откинулся на спинку кровати. Требовалось как следует отплеваться. Черт, терпеть не могу лаяться по телефону. Я бросил взгляд на часы… Мать его за ногу, я что, выходит, на целый час задрых — нет, это слишком сильно сказано. Задрых — это для меня нынче слишком высокоштильно. Нынче я просто отрубаюсь, и с концами. Я высосал последние капли рома, докончил в промозглом свете паковаться, отсортировал проездные документы и вызвал коридорного.