Среди изданий, опубликованных с этой целью, была и Синяя книга, составленная молодым историком Арнольдом Тойнби по поручению лорда Брайса. Спустя годы Тойнби признал, что деятельность Уэллингтон-Хауса была направлена против немцев и что в целях пропаганды иногда давалась неверная информация. Однако это касалось исключительно публикаций против самой Германии. И по прошествии десятилетий после Первой мировой войны многие авторы, работавшие в Уэллингтон-Хаусе, подчеркивали существовавшую разницу между публикациями о действиях турок и статьями о немцах, говоря, что в первом случае информация была точной, а во втором — не всегда верной.
Британская пропаганда преследовала еще одну цель. Англичане опасались, что индийские мусульмане начнут священную войну, джихад, против Антанты и будут воевать бок о бок со своими братьями по вере из Османской империи. Кроме того, и мусульмане, проживавшие в районах, которые англичане и французы отвоевывали у Османской империи, в любой момент могли по религиозным соображениям предпочесть плохое исламское господство (в данном случае турецкое) совершенно чужому — европейскому. Поэтому англичане были заинтересованы в том, чтобы об ужасах, содеянных турками во время войны, рассказал именно мусульманин — он мог бы показать, что своими злодеяниями иттихадисты нарушают все законы ислама и что настоящие верующие мусульмане должны осудить и отвергнуть безбожное правительство.
Сказанное наводит на мысль о том, что Файез эль-Гусейн и впрямь мог быть всего лишь подставным лицом или же нанятым автором, исполняющим требования английских заказчиков...
И тем не менее.
Если быть беспристрастным и внимательно читать текст в арабском оригинале, легко увидеть, что автор — араб, до мозга костей пропитанный исламской культурой. Язык, стиль, образ мышления явно выдают в нем человека Востока, несколько наивного и образованного, хорошо разбирающегося в вопросах мусульманской веры и ее традиции. Автор не утонченный политик, не хитроумный дипломат и даже не профессиональный историк. На протяжении всего текста он прежде всего открывается как глубоко верующий мусульманин; частые ссылки на шариат, осознание ответственности государства за жизнь своих подданных характеризуют его как человека, проникнутого высокими гуманистическими чувствами, чья профессия и деятельность были связаны с защитой прав и свобод личности.
Тот, кто написал это свидетельство, был хорошо осведомлен о политической ситуации в стране, а также знал изнутри, не понаслышке, закулисные игры и нравы бюрократического аппарата; сам автор мыслит себя внутри социальных и политических категорий Османской империи, подданным которой он является: обличая правительство и партию власти, он никогда всерьез не подвергает эти категории критике. Достаточно проследить за тем, как писатель употребляет понятие «нация» (именно в значении арабского слова
