Шейх Файез эль-Гусейн о геноциде армян: «Ислам непричастен к их деяниям!» | страница 20
Выступая в октябре 1915 года в британском парламенте, лорд Джеймс Брайс отметил, что турецкое «правительство хотело избавиться от немусульманских народов, которые нарушали однородность империи, составляя элемент, не всегда готовый покоряться гнету...», при этом он ясно подчеркнул, что «все было совершено в согласии с волей правительства и было следствием не религиозного фанатизма, а политических интересов».
По свидетельству капитана Сеньобоса, офицера французской Восточной миссии, находившегося тогда в Стамбуле, уже с начала августа 1914 года турецкие духовные лица (hodja) и богословы (ulema) проповедовали джихад против христиан. 2 ноября 1914 года, несмотря на робкое несогласие султана Мехмета V, младотурецкое правительство принимает решение об участии в войне на стороне Германии.
Через несколько дней (историки указывают даты 11, 13 и 14 ноября) правительство уговаривает султана, используя власть халифа, объявить джихад против неверных Антанты (Франции, Англии и России). Одновременно с этим действующий шейх-ул-ислам Хайри-эффенди и большая группа самых авторитетных духовных лиц (бывшие шейх-ул-ис-ламы, председатель совета богословских школ, 12 улемов) подписывают фетву, обращенную к мусульманам всего мира. Официальный текст, с призывом сражаться в защиту ислама на стороне Турции, составлен в трех разных редакциях, на османли, арабском и русском языках (последний — для мусульман Российской империи).
Так Турция, подозревая и обвиняя армян и других османских христиан в симпатии к христианским врагам империи, призывала мусульманских подданных держав Антанты выступить против своих правительств. Тот же поступок, который считался изменой родине в случае с османскими христианами, предлагался мусульманам России и британских колоний как акт героизма и мученичества.
Объявление джихада
Последующая манифестация в Стамбуле
Султан Мехмет V
«Мысль о том, что призыв с антиимпериалистической направленностью будет способствовать захвату Кавказа и ослаблять российские и английские войска, казалась правильной и возможной. Однако результат — если не считать действий некоторых кочевых племен в пограничных районах Ливии — оказался нулевым; даже активизация стамбульских и османских мусульман была обусловлена скорее этническим и государственным национализмом, чем религиозным радикализмом».
На всех площадях Османской империи посланники султана зачитывают эти документы народу; в деревнях восточных провинций объявление священной войны против неверных настраивает курдское и турецкое население против местных «гяуров», в первую очередь — армян. Так, если объявление джихада осталось почти без последствий за пределами Турции и не достигло своей цели поднять весь мусульманский мир, то в самой Османской империи оно распространило фанатизм и ненависть.
