— Слушай, а почему вас называют фашистами? Какое вы к ним отношение имеете? — спросил Антон. — Меня можно сказать только это и смущает. С детства, ненависть к фашистам. У меня дедушка, всю войну прошел, а умер в мирное время, от застрявшей фашистской пули. Пошла гангрена, пока спохватились, было уже поздно. Сердце не выдержало на операционном столе.
— Да кто тебе сказал, что мы фашисты? — искренне возмутился Роман. — Я никогда им не был и не буду.
— Для чего вы тогда используете фашистскую символику? Зачем она вам нужна?
— Эта символика, прежде всего, используется как форма протеста. Это вообще соответствует национально-освободительному движению, особенно на начальных этапах развития. Ты читал «Тиля Уленшпигеля»?
— Читал, но еще в школе, давно. — Сказал Антон, не понимая, куда клонит Роман.
— Так вот, если ты читал, то должен помнить, что были там такие — храбрые гезы, отстаивавшие независимость Нидерландов от испанцев. Так вот, гезы, чтобы позлить испанцев и римский престол, использовали символы, приводившие тогдашних европейцев, в гораздо больший ужас, чем нынешняя фашистская символика. Гезы, носили на шляпах, зеленые полумесяцы и надписи «Лучше служить султану турецкому, чем Папе». Но никаких симпатий к турецкому султану, они не испытывали — им просто хотелось, как можно сильнее задеть ненавистного противника.
Ту же роль, играют и пресловутые свастики: поскольку считается, что для людей, находящихся у власти, этот символ крайне неприятен, русские националисты пытаются задеть своих врагов, в любой мелочи, хотя бы этим. Что-то типа, «Ах, вы называете нас фашистами? Хорошо, для вас мы будем фашистами! Зиг хайль!». Запомни, символы — оружие безоружных.
Да-а-а, — протянул Антон, — как все закручено. Ну, теперь, я хоть смогу объяснить, за что и против кого сражаюсь.
— Сможешь, сможешь, — поддержал его Роман. — Ну вот, в принципе все, что я смог, я тебе рассказал. Если тебя что-то интересует или непонятно, спрашивай, всегда рад. А так, ты уже наверно заметил, когда знакомился, что все здесь, имеют клички, по которым друг друга называют. Это можно сказать мера предосторожности, для того, чтобы случайные свидетели, если таковые вдруг появятся, имен не слышали, а то мало ли…
— Слушай, — перебил его Антон, — я вроде бы всех запомнил — Бизон, Славян, Михей, братья Кил и Фил, а вот тебя как называют?
— Шторм, — коротко, как отрезал, сказал Роман, — так что забывай, как меня зовут и привыкай.
