Очаг или место жительства?
Какое воспитание Вы получили в семье?
В семье я прошел школу человеколюбия. Нравственные принципы внушались нам не словами, а самой жизнью, так как эти принципы были вплетены в саму ткань повседневной жизни семьи. Родители не столько говорили нам о честности или любви к труду, сколько учили нас своим примером — мы росли в их духовной и нравственной атмосфере. Моральный кризис наших дней связан в сущности с тем, что семья перестает быть очагом, а превращается просто в место жительства.
Вы получили религиозное образование благодаря близости армянской Церкви и верности обычаям и традициям Ваших предков. Было ли это передачей подлинной веры или скорее приобщением к вере как к национальной культуре, как гарантии принадлежности к армянскому народу?
Я считаю, что это была прежде всего вера, переданная через живой пример жизни, о чем я уже говорил. Однако нельзя отделять одно от другого. Быть армянином — значит чувствовать принадлежать к своему народу и неразрывную связь с верой Церкви, так как армянская культура пропитана христианством, а наша история сформирована христианской верой. Сегодня много говорят об инкультурации: христианская вера должна воплощаться в формах определенной культуры. Я думаю, что это случилось в Армении. Когда обращаются к культуре нашего народа, к его тысячелетней истории, неизбежно говорят и о Церкви, о св. Григории, о св. Месропе Маштоце — создателе алфавита... Мы, возможно, еще вернемся к теме инкультурации, но сейчас я хотел бы сказать, что я не могу себя понять экзистенциально как армянина, отделив себя от христианской веры.
Вы поступили в семинарию достаточно рано, когда были четырнадцатилетним подростком. Чувствовали ли Вы недостаток домашнего тепла?
В начале учебы я страдал из-за того, что находился далеко от семьи; но постепенно семинария стала заменять мне семейный очаг. При входе в нее на портале здания была надпись, которая сразу поразила меня: «Корхе ев медир», что означает «Подумай и войди». В этом возрасте я еще не задумывался всерьез о призвании, но я вошел... Впоследствии, конечно, я много размышлял об этом, но уже будучи погружен в духовную и интеллектуальную атмосферу семинарии.
У Вас не было ясного представления о своем призвании. Что же побудило Вас поступить в семинарию? Возможность получить образование? Желание остаться в лоне армянской культуры?
Я должен признаться, что хотел получить образование. В деревне у меня не было перспектив, так как в школе отсутствовала вторая ступень обучения. Поэтому я начал брать уроки у портного, чтобы помочь отцу увеличить достаточно скромный достаток семьи. Но отец Мовсес (Моисей), наш деревенский священник, предложил мне поступить в семинарию. Он сказал, что только после окончания учебы меня спросят, хочу ли я стать священником. Действительно, желание стать священником не было предварительным условием обучения. Мысль о призвании зрела во мне медленно, в течение шести лет учебы в семинарии, где я прошел вторую ступень обучения, затем изучал богословие, философию и армяноведение. На мое созревание большое влияние оказывали молитва, участие в литургической жизни Церкви, углубленное изучение христианской традиции, библейской литературы и патристики. Духовные ценности, которые вначале я не мог воспринять разумом, проникали в мое существо и усваивались мною изнутри.
