Такие же размышления владели Рябичкиным поздним вечером второго дня пребывания в царской резиденции. Вернее, прошло два с половиной дня, как полиция оцепила невидимыми путами Петродворец. Роман ушёл проверять посты. Он дежурит в первую половину ночи и придёт обратно к четырём часам. Алексею самое время было лечь спать, но сон не шёл. Его мозг лихорадочно работал практически круглые сутки, независимо от того, чем занималось тело. Перебирал сотни различных вариантов поведения Неспешинской и тысячи вариантов предупредительных мер.
… Всё-таки надо отдыхать. Глядишь, на свежую голову, придёт какая-нибудь новая мыслишка. Алексей вспомнил, что утром они встречаются с Николкой, и заулыбался. Образ мальчика рождал в душе тёплые чувства, и Рябичкин как-то вдруг успокоился и сразу захотел спать. Неожиданно весь груз двух суматошных дней навалился на него и, едва успев раздеться, бывший телеграфист провалился в сон…
* * *
— Вставай, Алексей, — тормошил за плечо Цветков. — Пора.
Рябичкин приоткрыл глаза, постепенно просыпаясь. За окном было ещё темно, и в комнате царил полумрак. Вставать не хотелось. Но надо. На потолке зашевелилась тень — это Роман устало снимал пиджак. Его дежурство закончилось.
— Вставай, вставай. Сейчас Фёдор принесёт чай, — повторил Роман. — Попьешь и за работу.
— Который час? — Рябичкин вытащил руки из-под одеяла и потянулся.
— Четыре. Через пару часов начнёт светать.
— Хорошо. Успею обойти посты в восточной части парка, — Алексей сел на лежанке. — Потом вместе с Николкой пойдём в западную часть. Проверим охрану, а на рассвете послушаем птиц в саду Венеры. Я ему обещал.
— Смотрите поосторожней, мало ли что.
— Мы полчасика послушаем, а потом отправлю его домой — досыпать.
Рябичкин направился к умывальнику и, приведя себя в порядок, стал одеваться.
В дверь бесшумно заглянул Фёдор Агерасков — хорошо нам известный филёр-извозчик Цветкова. Убедившись, что полицейские бодрствуют, он внёс поднос с чаем и булочками.
— С добрым утречком Алексей Яковлевич, — видимо с Романом они уже виделись.
— Здравствуй Фёдор. Спасибо… Какой-то сон мне чудной приснился, — сказал Алексей, обращаясь к Цветкову. — Будто иду я по своему Новогиреево, сворачиваю на Баронский проспект и вижу впереди, шагах в ста Феликса Гофера. Окликнул его. Он обернулся и побежал. Я за ним. Только чувствую, что бежать тяжело: словно в воде по пояс, ноги переставляю, а вперёд почти не двигаюсь. И он так же. Расстояние между нами как было, так и осталось. Я понимаю, что должен его обязательно догнать и стараюсь изо всех сил. Долго так мучился, а потом что-то вдруг изменилось, и я его догнал. Только смотрю, а это не Гофер, а Арсений Кузьмин. Смотрит на меня с ненавистью, и рук у него почему-то нет. Я ещё подумал: наверно бомбу делал, и оторвало… А потом ты меня разбудил.
