На следующий день Штольцен, одетый в свой лучший мундир, стоял перед подъездом здания, на вывеске которого было написано:
Вывеска отсвечивала хорошей медью и сияла до такой степени, что в лучах яркого весеннего солнца привлекала внимание любого, подошедшего к ней. С противоположной стороны двери располагался городовой и блестел не меньше. Видно было, как гордость за доверенный пост распирает его изнутри. Густые усы с энтузиазмом топорщились в разные стороны, и, казалось, под носом у городового заснул, вытянувшись, колючий ёжик.
Каменное здание полицейского управления располагалось в центре Москвы и имело в высоту пять этажей. Для того времени это была действительно величественная постройка, один вид которой заставлял почувствовать уважение к располагающейся там организации. Лепнина, украшающая фасад здания. Большие окна, скрывающие лестничные пролёты. Длинный балкон второго этажа, опоясывающий всё здание по периметру и симпатичный цокольный этаж. Всё это представляло, безусловно, художественную ценность. Покрашено здание было в цвет морской волны, что очень гармонировало с прекрасным весенним днём.
Городовой отдал честь становому приставу, и Иван Августович прошёл в холл первого этажа. Перед лестницей, ведущей на верхние этажи, уже прохаживался помощник исправника, оповещённый по телефону из Новогиреево и ожидающий пристава с самого утра.
— Здравствуйте, господин Штольцен, — приветствовал он. — С нетерпением ожидаем Вас. Есть новости и крайне интересные. Пожалуйте за мной в кабинет господина исправника.
Штольцен приложил руку к фуражке, поздоровался и вслед за помощником стал подниматься по лестнице на второй этаж. Их шаги гулко отдавались в огромном холле, и эхо пошло гулять по коридорам. Вообще в здании было тихо, но Ивану Августовичу казалось, что помимо звука своих шагов он слышит скрежет огромных металлических шестерёнок — это работал механизм полицейской машины, верхняя часть которой располагается здесь, а остальные разбросаны по всей необъятной Российской империи. Она не знает усталости и работает днём и ночью. Огромнейшее число людей задействовано в ней и он, Штольцен, является всего лишь маленьким винтиком. Но вся эта махина и состоит из таких винтиков, которые важны для неё, и каждый играет свою нужную роль. От таких мыслей Ивану Августовичу стало как-то спокойней, а его вера в торжество справедливости, потревоженная раздумьем, зашевелилась в глубине души и удовлетворённо затихла.
