Виктор отнял ладони от лица. Где-то этажом ниже с треском захлопали двери, по лестнице загрохотали чьи-то тяжелые ножищи. Еще не зная, в чем, собственно, дело, он преисполнился уверенности, что люди, производящие весь этот шум, мчатся по его душу.
Это могли быть служащие гостиницы, проверяющие, все ли номера освобождены согласно кодексу ночлежных домов, а могли быть и люди Рупперта, сообразившие наконец, что бедолага-донор нуждается в некоторой помощи. Но более всего Виктор склонялся к третьему предположению, вещающему, что большой и зевающей Беде наскучило ждать его на городских улицах и, сгорая от нетерпения, она просунула свою лохматую, когтистую лапу, стремясь достать строптивого донора, вытащить на свет божий и по-родительски крепко приласкать.
Вскочив с кровати, Виктор метнулся к окну, яростно задергал неподатливые шпингалеты. Тщетно! Запоры приземистых рам оказались закрашенными в несколько слоев. Впрочем, все равно. Второй этаж - прыгать босиком, да еще на тротуар, да в его положении - безумие. Оторвавшись от окна, донор кинулся к двери, ударившись по дороге коленом о металлический угол койки. Боль огненной волной прошлась по всему телу, эхом отозвалась в мозгу. Он с трудом удержал себя от крика. Но это было только начало. Уже у самого выхода Виктор поскользнулся в какой-то маслянистой луже и, падая, попытался ухватиться за дверной косяк. Разумеется, ладонь смаху угодила на шляпку торчащего гвоздя. Кожа расползлась, словно по ней полоснули тупым, иззубренным ножом. Отличное дополнение к ноющему колену! Вжавшись в угол, он с тоской наблюдал, как стекает по его пальцам кровь и частыми густыми каплями падает на пол, быстро скапливаясь в аккуратной формы озерцо. Если бы его снабдили хоть какой-нибудь аптечкой!.. Виктор напрягся. Кто-то бежал по коридору, и, судя по шагам, бегущих было несколько.
От крепкого пинка дверь распахнулась, едва не слетев с петель, и трое в капроновых, натянутых на головы чулках ворвались в номер. Четвертый, по-видимому, остановился на пороге. Виктор не мог видеть этого четвертого, но незримо чувствовал его близость по шумному дыханию, по неуловимому сжатию половиц, мгновенно отмечаемому обнаженными ступнями.
- Черт! Где же он?
- Тут я, тут!..
Они заметили бы его так или иначе, и он снова отважился развязать боевые действия первым. Резко толкнув от себя дверь, он зажал в проеме незадачливого собрата этих троих. Не особенно совестясь, с силой даванул плечом. Отвратительно хрустнула кость, человек пронзительно закричал. Страшилки в чулочных масках, словно по команде, бросились на Виктора. Кровати мешали им, и первого из подбежавших Виктору удалось отбросить ногой. Окажись на нем ребристые ботинки, унесенные сметливым соседом, он вывел бы из строя уже двоих, но голая пятка самурайских подвигов не знала. Противник даже не упал. Рванув дверь - на этот раз уже на себя, Виктор выскочил в коридор. Человек, поскуливающий в коридоре, серьезной угрозы не представлял. Отшвырнув его в сторону, Виктор помчался так быстро, как только мог. Увы, страшилки в чулках бегать тоже умели. Кроме того, на ногах у них была чудная каучуковая обувь. Пробегая мимо старой, насквозь заселенной клопами мебели, непонятно с какой целью выставленной в коридор, Виктор начал дергать все подряд, и потемневшие от времени шкафы с дружеским уханьем одни за другим стали хлопаться об пол. И тогда преследователи поступили чрезвычайно просто. Они открыли по нему огонь. Пара пуль просвистела над головой, уши тут же заложило. Вскинув руки, донор затормозил. Коридор был длинный и ужасающе прямой, а от мысли петлять перепуганным зайчонком он успел вовремя отказаться. Ему естественно не повезет - они попадут в него и не раз. Первые два выстрела, он не сомневался, были только предупредительными.
