-- Там ведь сварка. Если ударить как следует, гнезда не выдержат.
-- Тебе виднее, -- Евгений Захарович опустился рядом с Толиком. -- А, может, ко мне пойдем? Поговорим, успокоимся. Я ведь тоже сегодня подрался.
-- Ты? -- Толик удивленно поднял на него глаза. Взглядом прошелся по изодранному костюму. -- А ты из-за чего?
-- Даже не знаю, -- Евгений Захарович пожал плечами. -- То есть, вроде бы знаю, но не сумею объяснить. Сложная это штука -- чувство собственного достоинства. Да и день какой-то ненормальный. Все кругом колобродит.
-- Верно, колобродит, -- пухлое лицо Толика вновь омрачилось.
-- Да нет же, я не о том, -- споткнувшись, Евгений Захарович со смущением поглядел на друга. -- Хотя и о том тоже, наверное... Непросто это выразить словами, Толянчик. Видишь ли, сегодня я уже не тот, что вчера. И ты другой. Жизнь прокрутилась, и мы вместе с ней. Надо только это прочувствовать, понимаешь?
-- А она? Она тоже стала другой?
Евгений Захарович понял о ком идет речь, но ответить не успел. Завизжали тормоза, к подъезду лихо подкатил милицейский УАЗ. В мгновение ока из машины выскочили оперативники, оглядевшись, метнулись к скамейке.
-- Эй! Ребятки, послушайте! -- Евгений Захарович кинулся наперерез бегущим. -- Все уладилось. Вы же видите, никто никого не бьет, не оскорбляет...
-- А с вашей одеждой что?
-- Черт!.. Это другая история. Эй, мужики, минуточку!..
Мускулистая рука закона твердо отстранила Евгения Захаровича в сторону. Денек воистину выдался коварный. Сорвавшись с цепи, люди рвались в бой, не желая слушать друг дружку, в воздухе явственно звучало пение боевых труб.
-- Спокойно! Отведем в отделение, там во всем разберемся.
-- Да в чем разбираться-то, екалэмэнэ?!
-- Ништяк, Женька! Пусть идут. Я им выдам. Только вот выдерну эту хреновину...
Евгений Захарович обернулся. Толик снова тужился над тополем-трехлеткой. Кто-то из оперативников насмешливо фыркнул.
-- Штаны не порви, богатырь!
Физиономия Толика побагровела. Расставив ручищи, он двинулся на милицию -один на четверых. Но и атакующие свое дело знали. Перехватив резиновые дубинки за гофрированные рукояти, двое поперли в лоб, еще двое стали заходить с флангов. Евгений Захарович оцепенел. Он не в состоянии был помочь Толику. Слов его никто не слушал, более же действенная помощь могла только усугубить положение. Не сговариваясь, оперативники одновременно бросились вперед. Один из них, самый прыткий и смекалистый, умудрился оседлать Толика, другие ухватили вольнодумца за руки. Приемо
