– Молитесь!!!
Мы с ужасом шарахнулись от нее, не понимая, что произошло. Ребенок заплакал от внезапного испуга.
– Молитесь! – снова уже чуть тише сказала она и принялась креститься и бить поклоны прямо в прихожей.
В изумлении наблюдали мы за этим концертом. Намолившись вдоволь, она встала, вымыла руки и пошла обедать. Стол мы накрыли заранее. Перекрестив себе рот и пошептав «господи Иисусе» несколько раз, она с аппетитом стала уплетать холодные котлеты…
Понаблюдав за матерью с неделю, я сделала такие выводы.
Кипучая атеистичная жизнь в городе-герое Волгограде, а потом на Курильских островах была органичным продолжением того заданного школой безбожного направления, в котором Клара росла. После окончания школы, с отъездом из родной станицы, неприятный диссонанс исчез: никто из ее окружения не молился, не верил, не ходил в церковь. Все стало понятнее и веселее. Город, а потом и остров, существовали в той всеобщей антирелигиозной атмосфере, которая задавалась государством через телевидение, радио и газеты.
Вернувшись же назад и посмотрев на своих односельчан новыми глазами, она поняла, что действительность в донских степях, откуда она уехала сорок лет назад, сильно отличалась от действительности в других точках России. Люди в Волгоградской области, хоть и жили в одном государстве с Кларой, но оказались, в сущности, отдельным этносом. Теперь ее глаз выхватывал даже разницу во внешности. У донских казаков был, говоря научным языком, свой антропологический тип, не замечаемый пока живешь с ними, но сильно заметный, если после долгого отсутствия возвращаешься в эти края. Слегка скуластые лица, медово-коричневая кожа, длинные глаза с большим процентом голубых, зеленых и серых цветов.
В их укладе мало что изменилось с тех пор, как Клара шестнадцатилетней девочкой уехала из дома. Да, они говорили на том же языке, смотрели телевизор, но на все происходящее имели свою какую-то отличную от других точку зрения. Оказалось, что люди ее поколения там все еще верят в бога и ходят в церкви…
С экономической же точки зрения дела обстояли так. Земли у людей не было, работы – тоже. Колхозы и совхозы, которые во времена Советского Союза давали какую-никакую работу и деньги на бедное существование, развалились во времена перестройки… В двадцатых-тридцатых годах прошлого века у казачества отняли землю, самоуправление, обычаи и даже историю, насадив кровью, убийствами и насилием абсурдные коммуны, а потом колхозы. Ничего из этого по-настоящему не прижилось, и вот уже на протяжении более полувека весь этот народ находился в стадии культурной и экономической деградации. Советская власть переделала независимое казачество в подвластное, теперь уже государственное, крестьянство без земли и воли…
